Капли крови на нити времён

Под огромным плотным куполом зонта мне был не страшен никакой дождь, и я уверенно шлёпала по лужам, сожалея лишь о растаявшем снеге. Остановившись на какой-то улочке, я долго рассматривала в витрине широкую резную вазу из дерева, размышляя о том, как красиво она смотрелась бы на моём новом столике. В неё можно было бы сложить клубки ниток для вязания. Наконец, приняв решение, я вошла и купила эту вазу, отметив про себя, что день, несомненно, удался. Чтоб усилить это ощущение я зашла в уютный чайный салон и, сев у окна, заказала себе чай и кусок шоколадного кекса, что позволяла себе довольно редко. Потом снова отправилась гулять и как-то неожиданно вышла к рынку, и ещё какое-то время бродила по рядам, потихоньку наполняя сумку свежими продуктами, и после этого, ощутив их весьма внушительный вес, который слегка оттягивал руку, отправилась домой.

Джеймс приехал около пяти часов, чем очень обрадовал меня, потому что у нас было время вместе попить чаю у камина. Я рассыпалась в восторгах и благодарностях по поводу новой мебели, и демонстрировала свои покупки. Джеймс согласился, что деревянная ваза хорошо смотрится на столике.

Убрав посуду со стола, я достала нитки и спицы и, наконец, устроилась с вязанием на своей кушетке, включив новый торшер. Джеймс, с улыбкой понаблюдал за мной, а потом принёс из кабинета какую-то толстую книгу академического вида и, сев у камина, погрузился в чтение. На меня снизошло приятное чувство умиротворения. Я подумала, что именно о таких вечерах я и мечтала, собираясь ехать с ним в университет. Жаль только, что скоро должен был придти профессор Мидланд и забрать у меня мужа.

Но время шло, а он не появлялся. Я заметила, что уже полседьмого, но Джеймс, не отрывая взгляда от страницы, сообщил, что для Грегори шесть часов значит с пяти до семи. Я кивнула и снова вернулась к своему занятию. Сперва нужно было связать образцы, чтоб определиться с количеством петель. И тут я вспомнила, что забыла вместе со спицами захватить большие английские булавки, без которых просто невозможно было вывязывать косы. Конечно, можно было воспользоваться третьей спицей или крючком, но у меня с них либо соскальзывали петли, либо они страшно мешали, наматывая на себя нитки. По крайней мере, мама учила меня снимать петли на булавки.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Не то, чтоб он был неожиданным, просто так барабанить в дверь было ни к чему. Я поспешно встала и отправилась открывать.

Профессор Мидланд ворвался в прихожую и, едва не сбив меня с ног, промчался в гостиную. Когда я вбежала вслед за ним, он, едва не задыхаясь от ярости, смотрел на застывшего в недоумении Джеймса.

– Что-то случилось? – спросил тот.

– Я получил письмо! – прохрипел профессор и протянул ему какую-то бумагу.

Джеймс взял её и начал читать, и по мере того, как его глаза пробегали по строчкам, я видела, как он бледнеет.

– Это правда? – спросил Мидланд.

Джеймс стоял, сжимая в руках письмо, и не решался поднять глаз.

– Значит, правда, – кивнул Мидланд. – Кто ты после этого? Ты ни одну юбку не можешь пропустить? Мало тебе студенток и лаборанток, ты не брезгуешь и жёнами своих друзей?

Он вырвал у него из рук листок, скомкал его и с яростным рычанием бросил в лицо Джеймса, а потом развернулся и вылетел прочь. Я едва успела отскочить с его пути. Выглянув в прихожую, я увидела распахнутую дверь, заперла её и вернулась в гостиную. Всё произошло в течение нескольких минут, и вот уже в гостиной снова было тихо, только тикали на каминной полке старинные часы. Джеймс стоял, низко опустив голову, и тяжело дышал. Потом как-то затравленно взглянул на меня.

– Насчёт студенток, это он зря…

– Верю, – сообщила я. – Если ты не волочился за горничными, то и до студенток ты вряд ли опустился бы.

– Чёрт… – пробормотал Джеймс и рухнул в кресло. – Это было шесть лет назад! Я сам ещё был студентом…

– Тогда это не делает ей чести…

– Прекрати, это другой случай! – рассердился Джеймс. – Мне было двадцать семь, я побывал на войне, был стариком среди своих сокурсников. Я был вообще другим. Грегори уже тогда взял меня под опеку и брал с собой во все экспедиции. Сюзан в то время часто ездила с нами, но у нас были чисто дружеские отношения. Просто однажды я зашёл вечером в паб, она сидела одна в углу и пила. Они в очередной раз поссорились, и он уехал. Я просто побоялся, что с ней что-то случится. Сидел с ней, потом отвёл домой. Там это и произошло. Первый раз… Мне было стыдно перед Грегори. Я боялся, что он узнает, но он не узнал. А Сюз искала встреч. Какое-то время мы встречались, потом всё само собой сошло на нет. Господи… – простонал он, сжав руками голову. – Это было так давно, так мимолётно… Неужели вот эта мелочь сломает многолетнюю дружбу?

– По-твоему для него это мелочь?

– Конечно, нет. И думаю, дело не в ней. Что она собой представляет, он давно понял. Он потрясён тем, что узнал обо мне. Ведь это предательство? – он взглянул на меня.

– Не мне судить, – вздохнула я. – Надо полагать, что в Гринзби ты с ним не пойдёшь?