Капля духов в открытую рану

– Да пошел ты, козел, – ответила она привычно и попыталась прорваться на зеленый светофор, но он погас прямо перед носом. Водитель «Тойоты» тоже не успел протолкнуться и теперь стоял максимально близко к ее машине, проклиная Асину семью до десятого колена. Она закрыла окно и на полную мощь включила радио в салоне. Под Филиппа Киркорова лицо водилы ходило волнами, глаза выпучивались, рот открывался, как на картинах Мунка, слова вместе с брызгами слюны ударялись в боковое стекло Асиного «Ниссана» и стекали гнойно-кровавым месивом. Когда Нехорошев говорил ей прощально-негодующую речь, она чувствовала ту же плотную и стегающую энергию ненависти. Как уверяла ее психолог Лена: «Значит, ты притягиваешь к себе подобную силу. Найди в себе крючок, на который цепляется нелюбовь к тебе». Ася готова была отдать полцарства за этот крючок. Она бы выдрала его зубами из глубин, не жалея поломанных костей и разорванной плоти. Но крючок не давал о себе знать… Вновь загорелся зеленый, и Ася рассталась с тойотным чудовищем. Она вернулась во двор, торопливо сгребла с заднего сиденья сумки с продуктами – вечером должен был прийти сантехник чинить протекающий кран. В дверях ее встретила Никуся.

– Только не ори, мам, – сказала она, смачно пережевывая жвачку.

Ася, выдохнув, опустила сумки на пол.

– Что еще?

– Меня исключают из школы, из-за неуспеваемости типа. Короче, они все уроды. Тебе к директору завтра надо к девяти утра.

– У меня сдача макета завтра в девять, – сказала Ася.

– Ну а я че? Я тебе передала главное.

Раздался звонок, пришел сантехник.

– Наденьте тапки, – попросила Ася.

– У меня бахилы, – раздраженно ответил сантехник. Его огромные бутсы и правда были одеты в рваные бахилы, которые, он, видимо, не снимал с начала дня.

Мужик прошел в ванную и начал греметь инструментами. Ася расстроилась, что не успела вымыть руки и сходить в туалет. Она села в коридоре на табуретку и уронила голову в ладони.

– Мам, ну трагедь не надо играть. Сходишь, договоришься, как в прошлом году. Меня географичка завалила. И математичка тоже. Докопались, где твои тетради с домашкой за месяц, – лениво возмущалась Никуся.

– А где твои тетради? – не открывая лица, спросила Ася.

– Ну я их потеряла. Где еще.

– У тебя их просто не было, правда? Ты просто наплевала на всех и не делала домашнее задание. Потому что особенная, да? Тебе все можно: ходить на красный свет, стоять под стрелой без каски? – Асин голос набирал обороты.

– Че такое «под стрелой»?

– На стройке под краном с огромной плитой, которая может тебя прибить!

– Че за хрень ты несешь, мам? Че ты заводишься? Скандала хочешь? Мало тебе того, что папу довела, хочешь и меня довести?

Никуся всегда била под дых коротким железным хуком.

В ванной комнате что-то зашипело и донеслась отборная матерная брань. Ася кинулась к сантехнику, но в дверях ванной ее сбила струя воды, которая рвалась в коридор ополоумевшим зверем.

– Кран сорвало, твою мать, – орал где-то в глубине сантехник. – Какой дурак тут устанавливал краны!

Ася беспомощно заметалась, схватила на руки кошек, закричала Никусе прятаться в дальней комнате. Холодная вода по ее джинсам ползла вверх, противно морозя лодыжки. Снова раздался грохот, вой, потом что-то крякнуло, и водопад остановился, превратившись в неспешную реку.

– Что вы наделали?! – в слезах закричала она мужику.

– Перекрыл водоснабжение. Сейчас пойду и отключу стояк.

– Вы разбили мне плитку! – Ася колотилась в отчаянии, увидев паутиной треснутый декор с пингвинами, который они с десяток лет назад любовно выбирали с Нехорошевым.

– Да тут бы вообще все смыло на хер, какая к черту плитка? – орал сантехник, пробираясь к выходной двери.

Ася стояла в оцепенении. Она взяла ведро и начала черпать воду, сливая ее в унитаз. Ноги ломило от холодной воды, спина, с которой она только две недели назад сняла корсет, не гнулась. В дальней комнате раздался вопль Ники. Ася кинулась к ней.

– Пошли черпать воду, нас затопило! – закричала Ася ревущей в голос дочери.

– Да меня Рома бросил! – визжала Никуся. – Какая к черту вода! Он мне написал, что больше не хочет меня видеть! Я не хочу жи-и-ить!

Одуревшая Ася вернулась в коридор, изолировав кошек, и продолжила неравный бой со стихией. Телефоны и дверной звонок разрывались. Видимо, очнулись соседи, которых тоже затопило. Она зажмурила глаза и мысленно повторяла: «Хуже уже не будет. Я выдержу. Хуже не будет».

Через три часа вода была вычерпана и вылизана тряпкой, полы блестели, напитавшись сыростью, кран издавал немой стон, искупаться было негде. Зареванная Ника прошла в кухню за чаем и виновато посмотрела на Асю:

– Рома извинился…

– Жизнь налаживается, – отрешенно ответила Ася.