Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне

– Там. И весь день находился в этом доме, – кивнул мистер Гибсон. Сел, осторожно поставил миску на колени и склонил голову.

– Надо сообщить полиции, – оживленно и, не скрывая радости, заявила миссис Ботрайт.

– Все мы герои! – заключил водитель автобуса.

Но самая юная героиня Джини, встав в ряд с остальными героями, нахмурилась:

– Но почему мисс Гибсон не в курсе отравленного оливкового масла? Я слышала, как об этом объявляли по радио – вот по этому.

– Что за отрава? – пробормотала Этель. – Ничего не понимаю. При чем здесь оливковое масло?

– Он украл яд из моей лаборатории… – начал объяснять Пол.

– Из лаборатории только что звонили, – перебила его миссис Ботрайт. – Там обнаружили пропажу. Они не обращались в полицию. Но вам должны были сообщить о брате. Он единственный человек, у которого была возможность…

– Я получила сообщение, – хрипло проговорила Этель. – Но там не было ни слова о яде. Он у Кена? – Ее глаза округлились.

– Он собирался наложить на себя руки, – промолвил водитель автобуса. – Но теперь передумал.

– Наложить руки? Не понимаю.

– Кен передумал, – сказала дрогнувшим голосом Розмари. – Дорогой, так мы его нашли?

– Он здесь. – Гибсон крепче сжал миску. – У меня. – Розмари внезапно преобразилась и стала похожа на ангелочка: вот-вот два белых крыла поднимут ее к потолку.

– Стоп! – начал Тео Марш. – Что мы имеем? – И сам ответил: – Ловушку.

– Ловушку! Ловушку! – подхватил Ли Коффи. – Я понимаю, что вы имеете в виду. Попалась в собственную ловушку. – Он указал на Этель пальцем.

– Угу. Вот и разберемся. – Тео обошел вокруг мисс Гибсон. – Этель, вы, конечно, знаете, что нами управляют силы подсознания. Грубые и низменные. Так? – Он начал усваивать манеру выражаться, как Ли Коффи.

Теперь Этель выглядела совершенно глупо.

– Вы сказали, что не слышали полицейских предупреждений. Ха-ха-ха! – Смех был совсем невеселым. – Но, дорогая моя, подсознание слышит все. Это вам известно. Звонили из лаборатории и ничего не сказали. А вы ничего не спросили.

– Так мы и поверили! – подхватил водитель автобуса. – Куда подевалось ваше хваленое подсознание? А? Ведь оно есть у всякой твари божьей!

– Подсознанию ничего не стоит сложить два и два и получить результат, – продолжал Тео. – Вот и выходит, что вы хотели убить своего брата и его жену.

Этель уставилась на него.

– И почти убили. В вашем соусе смертельный яд. И не пытайтесь нас разуверить, что вы этого не хотели. – Он заложил большие пальцы за вырезы жилета и стал похож на шерифа из вестерна.

– Я… – прокаркала Этель, – не слышала никакого предупреждения. Не понимаю… – Наконец она стала что-то соображать. – Вы хотите сказать, что мы могли заболеть?

– Вы могли умереть, – отрезал Ли Коффи.

Ее глаза полезли из орбит.

– Но раз не получилось, пожелали покончить с собой. Объясните механику. – Тео повернулся к водителю автобуса.

– Все складывается, – с энтузиазмом подхватил тот. – Мы скажем, каков был ее мотив.

– Секс? – расцвел художник.

Мистер Гибсон не проронил ни звука.

– Ничего не складывается. Прекратите вы оба! – возмущенно потребовала Розмари.

Художник не обратил на нее внимания, только скользнул по своей жертве неприветливым взглядом.

– Подсознательно.

– Тео! – предостерегающе начала миссис Ботрайт.

– Ли! – проговорила Вирджиния точно таким же тоном.

Плечи водителя автобуса опустились, и он, словно извиняясь, примирительно развел руками. Но продолжал ухмыляться.

Гибсон с обожанием смотрел на жену. «В добром сердце моей любимой живет сострадание, – думал он. – Если это наивность, насколько мила и очаровательна ее наивность». Разъяренная Розмари встала рядом с Этель на ее защиту.

– Когда Этель включает музыку, она не прислушивается к словам. Приучила себя к этому, в результате не обратила внимание на полицейское сообщение. Она не пыталась никого убить. У нее не было подобных намерений. И не могло быть. Если бы что-нибудь случилось, это был бы несчастный случай. Вам это прекрасно известно. – Розмари обожгла художника взглядом. – Поэтому не говорите гадостей.

– Розмари… – Голос Этель сорвался. – Я в самом деле ничего не понимаю. Говорю правду: никому не хотела причинить вреда.

– Конечно, нет. – Розмари погладила ее, словно испуганного ребенка. – Не обращай внимания на эти подковырки. Я верю, ты никому не желала зла.

У Гибсона путались мысли.

«Мы с Розмари должны помочь бедняжке Этель – отважной, невезучей, вероломной, обделенной любовью». Пару раз он как будто отключался. Все что-то выговаривали Этель, он не мог этого вынести. Он пришел в себя и увидел, что по-прежнему сидит на стуле, крепко сжимая миску с отравленной пастой. И глядит перед собой.

Теперь Этель сидела одна.

Миссис Уолтер Ботрайт соединилась с полицией и учила их, как следует поступить. «А ведь послушаются», – у Гибсона не было сомнений.

Медсестричка не нашла никого, кто хотел бы коньяку, и, сев на пол подле Этель, потягивала сама.

Художник и водитель автобуса хватали друг друга за руки, Тео при этом подпрыгивал в интеллектуальном восторге и без передышки бормотал:

– Ловушка! Ловушка!

– Попался, который кусался, – вторил ему Ли Коффи.