Каприз Олмэйра. Изгнанник. Негр с "Нарцисса" (Сочинения в 3 томах. Том 1)

Джозеф Конрад. Сочинения в 3 томах Том 1

Тимофей Прокопов Жизнь и приключения капитана Конрада

Когда я слышу, как меня называют «первым повествователем эпохи», я закутываю себе голову. Глупости! Им был не я, им был Джозеф Конрад, что следовало бы знать.

Томас Манн

Жарким тропическим летом 1893 года в австралийском порту Аделаида стало на якорь торговое парусное судно «Торренс», совершившее изнурительное многомесячное плавание в штормовых морях и океанах. Это был корабль тридцатипятилетнего штурмана с капитанским дипломом Джозефа Конрада. Ему надлежало после разгрузки и недолгого отдыха запастись продовольствием, принять на борт новый груз, после чего поднять паруса и отправиться в опасное плавание на другой край света. Среди обычной портовой суеты и хлопот по отплытию осталось никем не замеченным происшествие, которое изменило всю дальнейшую судьбу моряка Джозефа Конрада.

А случилось всего-навсего то, что на борт его судна поднялся в качестве пассажира-путешественника молодой юрист, выпускник респектабельного Оксфорда, специализировавшийся по мореходному праву. Его звали Джон Голсуорси. Здесь состоялось знакомство двух еще никому не ведомых замечательных людей, которым пока только предстояло — но в ближайшее же десятилетие! — прославить свои имена, навеки занеся их в золотые скрижали мировой литературы.

Молодой юрист и немолодой капитан дальнего плавания познакомились в первый же день. «Он руководил погрузкой, — вспоминал Голсуорси. — На палящем солнце лицо его казалось очень темным — загорелое лицо с острой каштановой бородкой, почти черные волосы и темно-карие глаза под складками тяжелых век. Он был худ, но широк в плечах, невысокого роста, чуть сутулый, с очень сильным иностранным акцентом. Странно было видеть его на английском корабле. Я пробыл с ним в море пятьдесят шесть дней. На парусном судне самые большие тяготы ложатся на помощника капитана. Чуть ли не всю первую ночь он тушил пожар в трюме…»

В этом почти двухмесячном плавании, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, они сблизились настолько, что поделились друг с другом самым сокровенным. Оказалось, оба втайне сочинительствуют. У Конрада, помимо нескольких рассказов, вчерне был готов даже роман — «Каприз Олмэйра». Он показал рукопись Джону Голсуорси. А на другой день моряк услышал от обычно сдержанного, чопорного англичанина столько лестных слов, что был этим совершенно обескуражен. Но еще больше был он поражен тем, что тот решительно потребовал бросить наконец «шляться по морям и портам» и немедленно писать, писать, писать.

Сейчас нам трудно с полной определенностью заявлять, что только одна эта счастливая встреча и завязавшаяся дружба повлияли на решение капитана оставить морскую службу и посвятить себя безраздельно литературному творчеству. Наверное, к такой резкой перемене в судьбе он внутренне готовился давно, а Джон Голсуорси только поднес спичку к уже сложенному костру.

Первый роман Джозефа Конрада, так понравившийся молодому путешественнику, будущему классику английской литературы, увидел свет в 1895 году. К этому времени капитан, едва не погибший в одном из своих бесчисленных плаваний от тропической лихорадки (об этом трагическом переходе — его роман «Теневая черта»), оставил-таки морскую службу и целиком посвятил себя литературе. «С шестнадцати до тридцати шести — это еще нельзя назвать целой жизнью, — итожил писатель впоследствии свой пройденный «морской» путь, — но все же это полоса такой протяженности, которая умещает опыт, исподволь научающий человека видеть и чувствовать, и когда, пройдя эту полосу, вступил на иную стезю, я сказал себе: «Теперь я должен поведать о том, что видел, или же остаться в безвестности до конца своих дней».

«Остаться в безвестности» — скромный удел большинства, но не тех немногих, в душах которых едва ли не с младенчества пылает огонь вечно тревожащего вдохновения, неуемного честолюбивого желания совершить нечто выдающееся, крайне важное для людей и этим навсегда остаться в их благодарной памяти. Джозеф Конрад, как мы видим, с полной ясностью сознавал, что он именно из этой малой, но избранной когорты Гераклов, жаждущих подвига. Осознание своей избранности поставило перед ним ясные цели и воодушевило на их осуществление. Отныне кредо его жизни таково: «Я должен поведать о том, что видел».

* * *

Польский мальчик Иозеф Конрад Налех Коженевский море впервые увидел в Одессе в 1866 году, когда ему еще не было и девяти лет (сюда его привез дядя, Тадеуш Бобровский). А родился будущий моряк и писатель 6 декабря 1857 года в Бердичеве, в том самом, в котором за семь лет до того венчался приехавший погостить в Россию Бальзак.