Капризы и сюрпризы романтического воображения

Шпякин вывалился на крыльцо с двустволкой и обалдел: в их семье безраздельно царствовал матриархат, не допускающий даже мысли о левых настроениях. Впускать в дом свою погибель было не с руки. Варька могла сделать неправильный вывод и тогда…

Секунды, за которые скрылся за дверью последний шанс спастись, показались подругам вечностью. Действовать нужно было немедленно.

– Господи, как же я раньше не догадалась, – пискнула Анюта, –  ключи от дома остались в бане, но любое окно можно запросто выставить поленом. Мы спасены, спасены, Лизка!

Анна больно шлёпнула подругу по заду, – домой!

– Беги одна, я больше не могу.

– Вот ещё! Блажь. О детях подумай, о муже… некогда мне тебя уговаривать. Включи инстинкт самосохранения.

Выбить окно оказалось непросто: снега навалило до подоконников, каждый шаг в сугробе отдавался невыносимой болью, руки с ледяным поленом корёжило спазмами.

Анна собрала волю в кулак, пробила голым телом снеговую преграду, стоя по грудь в колющем и ранящем месиве, размахнулась. Стекло разбилось с первого удара, рама поддалась нескоро.

Лизка обмякла, уселась безвольно на спрессованный снег, безучастная, потерянная, вконец утратившая надежду. Ей было безразлично, чем кончится неожиданное злоключение.

Хозяйка с трудом перелезла через подоконник, основательно порезавшись об осколки стекла, но это было неважно – они выжили, вот что принципиально, существенно.

Спустя пару минут Анюта всё так же голышом, но в валенках, выскочила из дома, принялась поднимать тяжеленную Лизу, до того казавшуюся тростиночкой. Та не сопротивлялась, но стекала как кисель, стоило её приподнять.

Анна чертыхнулась, задумалась на мгновение, нырнула в дом, выбежала с солдатским одеялом, подстелила, перевалила на него подругу и потащила.

Спустя немного времени, когда растёртое до невыносимой боли тело подруги горело огнём, Лиза очнулась, пришла в себя.

– Нас спасли, – спросила она.

– Угу, кажется да, – пробурчала Анюта, заставляя подругу выпить половину стакана наливки сдобренной от души самогоном.

Заткнув окно, чем попалось под руку, хозяйка бросила на пол матрац, натащила одеял и шубеек.

Вино не согревало, но крутило голову.

Стакан, ещё стакан. Сколько их было – неважно, вспомнить это не удалось.

Мужья, вернувшись с рыбалки, застали в доме полный разгром, пьяных до невменяемости девчонок, тесно обнявшихся голышом под ворохом одеял.

Расследование происшествия результатов не принесло. Разбудить жён оказалось невозможным. Друзья растащили женщин по кроватям, обработали синяки и ссадины, одели, насколько это оказалось возможным.

Настроение было безнадёжно испорчено, несмотря на удачный улов: шесть приличного размера хариусов и несколько окуней.

Друзья накатили по маленькой, затем ещё, после чего душа опять развернулась, требуя праздника, компенсирующего неведенье.

– Баня ещё не простыла, я хорошо топил. Айда греться.

Дверь в баню была закрыта изнутри. Сбоку под крышей болталась верёвочка. Витька дёрнул за неё, открыл,– лазить какие-то черти наладились, вот такую приблуду пришлось придумать. Неужели девки нарвались на мой сюрприз? Анька меня пришибёт. Точно! Свет горит, одежда здесь. Обувь, пиво. Как же так! Слушай, Антон, давай отложим гульбу, жён спасать надо. Не дай бог – воспаление лёгких схватят. Кто знает, сколько времени они на морозе гуляли.

Скорая приехала под утро, когда мужики окончательно протрезвели.

– Причин беспокоиться нет, – сказал доктор, – ссадины пройдут, похмелье тоже. Воспаление отсутствует. Даже насморка не подхватили. Прочие параметры тоже в норме. Героические у вас жёны. Берегите их.

О причине, по которой закрылась дверь бани, друзья предусмотрительно умолчали, сослались на Барабашку. Виктор тихонечко демонтировал неудачное инженерное решение от греха подальше.

Выяснять и скандалить девчата не стали, тем более что Лиза попросила подругу забыть о своём недостойном поведении.

– С кем не бывает, Лизок. Знаешь, у меня тоже был случай…

Не любовь

– Зойка, ну, Зойка же, – держа руки девушки в сильных ладонях, упрашивал Лёша, – неужели не понимаешь – я мужчина, мне надо.

– Нам нужно лучше узнать друг друга, стать ближе.

– Именно об этом я и прошу. Ухаживаю за тобой четвёртый месяц… и что! Столько времени крутишь динамо.

– Кушать хочешь?

– Хочу. Но тебя хочу сильнее.

– Красивые цветы. Наверно дорогие. Срезанные… понимаешь, они быстро вянут.

– Мне тоже нравятся. Брось в воду пару таблеток аспирина и ложку сахара, дольше стоять будут. Мамка всегда так делает. Так и будем прятаться от реальности?

– Я не о том, Лёшенька. Не замечал, что срезанные розы не имеют запаха?

– Бред! Весь мир пропах тобой, Зойка. Я от тебя чумею. Чего ты боишься? Это так просто. Я всё сделаю сам.

– Не люблю букеты. Знаешь, девушки, больные туберкулёзом (раньше это была смертельная болезнь, между прочим), необычайно красивы. Сама не видела, читала. Но такая красота… она мёртвая.

– Я ничем не болен, ты – тоже. К чему такие сравнения? Нам нечего бояться. Секс – это естественная необходимость. Ещё спасибо скажешь.