Капризы Клио

Антонио, сам того не желая, своей робостью, боязнью лишиться обретенного покоя оскорбил молодую женщину. Он должен загладить свою вину, и сделать это единственно возможным образом – к такому решению пришел он, глядя на суровые и прекрасные вершины Пиренейского хребта.

Час спустя в одном из королевских покоев замка По Антонио Перес объявил своему верному конюшему Хуану де Мезе о намерении посетить на следующий день замок Шантенак.

– Но благоразумно ли это, дон Антонио? – озабоченно спросил своего господина верный Хуан.

– Конечно, нет, – с легкой улыбкой ответил дон Антонио, – поэтому я и еду.

Утром следующего дня Антонио Перес отправился в путь в сопровождении единственного слуги. Преданный Хуан рвался поехать вместе со своим господином, но Антонио дал конюшему другое поручение. Дорога в замок Шантенак была недолгой; расстояние в три мили Антонио преодолел верхом на неторопливом муле, привыкшем возить высокопоставленных сановников Святой Церкви.

Хозяева Шантенака отличались знатностью, гордостью и бедностью. Родословная их была длинна, а доходы невелики. Последний маркиз де Шантенак особенно сильно страдал от этой несправедливости, но все его попытки поправить дела терпели неудачу из-за приобретенного в юности пристрастия к карточной игре. Повсюду в замке были видны признаки упадка и запустения. Он располагался на небольшом холме, у подножия которого пенился узкий, но очень бурный поток. Высокие стены укреплений, некогда мощные угловые башни, по-видимому, раньше производили внушительное впечатление, но сейчас обветшали и начали кое-где разрушаться.

Внутри замок выглядел несколько лучше. Но и здесь остатки былого богатства соседствовали с легко читаемыми признаками нужды. Изысканные старинные гобелены, потемневшие от времени портреты прежних владельцев Шантенака и остатки прекрасной мебели не скрывали, а лишь подчеркивали всеобщие ветхость и упадок. Пол в центральной зале устилал свежесрезанный камыш – древний обычай, сохранившийся с незапамятных времен. Но в замке ему следовали скорее из желания сэкономить на коврах и одновременно придать зале былое баронское достоинство, чем из уважения к старине. В замке пытались поддерживать хоть какой-то порядок, но слуг осталось мало, да и те были стары и немощны. Тем не менее гостей у входа торжественно встретил престарелый, но полный достоинства сенешаль. Антонио, поручив заботу о лошадях своему слуге, вошел вслед за учтивым старцем в главную залу – пустынное и мрачное помещение. Не задерживаясь здесь, дворецкий провел Антонио в следующую комнату, которая выглядела более уютной и обжитой. Сообшив, что это личная гостиная владелицы замка, и предложив подождать ее прихода, сенешаль величественно удалился.

Ждать пришлось недолго. Стремительными шагами в гостиную вошла маркиза де Шантенак. Ее красота и молодость резко контрастировали с запустением, царящим вокруг. Прекрасное платье переливчатого шелка, стянутое в тонкой талии широким поясом из чеканного золота, подчеркивало глубокую синеву ее глаз; бледные щеки покрывал чуть заметный румянец, а на алых губах играла приветливая улыбка.

– Я рада видеть вас у себя, дон Антонио. – Маркиза протянула узкую руку. Антонио склонился над рукой маркизы, почти неохотно отметив безукоризненное совершенство ее формы и нежную бархатистость кожи.

– Ваша воля оказалась сильнее моего благоразумия.

– Благоразумия?! – воскликнула маркиза с улыбкой. – С каких это пор Антонио Перес снисходит до благоразумия?

– С тех пор, как я плачу слишком высокую цену за безрассудство. Вам известна моя история?

– Немного. Я знаю то, что известно всем. Вы убили королевского секретаря Эсковедо. В этом и заключается безрассудство, о котором вы говорите? Я слышала, что причиной ссоры явилась любовь к женщине.

– Вы слышали немало. – Антонио едва заметно побледнел. – Хотите узнать еще больше? Я мог бы рассказать вам свою историю. Историю, о которой по всей Европе гуляют самые невероятные домыслы. – Антонио не сводил с маркизы внимательного взгляда. Она посмотрела на него с тревожным любопытством:

– Почему вы решили поведать вашу историю именно мне? – В ее тоне угадывалось волнение.

– Это позволит объяснить… – задумчиво произнес Перес.

– Объяснить? Но что?

– Мою сдержанность, мою бесчувственность перед вашим очарованием и вашей красотой, которые в более счастливые времена свели бы меня с ума, лишили бы покоя и поставили на колени!

– Vive Dieu!* – тихо произнесла маркиза. – Это действительно требует объяснения.

– Я хочу вам рассказать, как стало возможным, что Антонио Перес оказался не способным ни на какое иное чувство, кроме ненависти. Хотите ли вы узнать об этом? – Антонио наклонился вперед, пристально и настойчиво глядя на маркизу. Казалось, его темные глаза состоят из одних зрачков. Несколько мгновений она смотрела в эти бездонные глаза, потом отвернулась. Бледность, внезапно разлившаяся по лицу, и вздрагивающие губы выдавали ее сильное волнение.

– Прошу вас, выслушайте меня. – Голос Антонио был мягок, но в нем чувствовались скрытые страсть и сила.