Кара-курт

— Настоящие коммунисты не разводят склоки, капитан, — сказал он негромко. — То, о чем вы написали в рапорте, требует основательной проверки и лично для меня весьма сомнительно. Перед вами троими поставлена чрезвычайно ответственная задача — ликвидировать политическую провокацию. Поэтому все личные счеты должны быть отметены в сторону. Детальный план операции, товарищ полковник, — обратился он к Артамонову, — с учетом всех возможных вариантов представите мне сегодня не позже восемнадцати часов. Участок Дауганской комендатуры перевести на усиленную охрану. Мобилизовать бригады содействия, перекрыть все возможные тропы и пути перехода через границу. Повозку старухи Сюргуль сопроводить почетным эскортом в виде якобы конной группы черводаров — кочевников. Эту группу пограничников под командованием, как вы предложили, сержанта Гамезы переодеть в гражданское, отправить на военных лошадях: пусть, кому надо, думают, что мы попались на уловку Фаратхана и считаем, что она везет в своем возке под сеном Белухина. Вы идете с Имам-Ишаном, по всем данным, именно ему Фаратхан доверил провести через границу своего шефа. Все. Приступайте к исполнению.

После совещания Ястребилов, не желая никого видеть, уехал на Дауган один. Самохин и Кайманов получили приказ полковника Артамонова подождать его.

Наконец вышел полковник, спросил, где Ястребилов, узнав, что тот уехал, жестом пригласил обоих в машину.

— Ах он сукин сын! Ах, негодяй! — не стесняясь водителя Гиви Гиргидавы, воскликнул полковник. — Этакую склоку и куда вынес! На совещание к начальнику войск! Да не будь сейчас такой обстановки, когда каждый человек на вес золота, я бы из него душу вынул!

— Золото разное бывает, — заметил Кайманов. — Он, товарищ полковник, приказал взять нашего человека Махмуда-Кули, через которого нам только и удалось нащупать переправу. Боюсь, провалим операцию.

— Вот еду мозги ему вправлять, — сказал Артамонов. — Генерал приказал мне лично руководить операцией. Белухин — это не какой-нибудь Аббас-Кули. А то ваш павлин еще сам вместо тебя и Овсянникова проводником пойдет.

Самохин молчал, мысленно проверяя, хорошо ли они подготовились. Достаточно ли простые люди за рубежом верят кызыл-аскерам, чтобы не поддаться на провокацию? Что, если Клычхану удастся задуманное и за ним пойдут массы народа, пойдет племя?

Прошло совсем немного времени, и в приграничном закордонном городе восстановилась обычная жизнь, в которую не вмешивались советские военные власти.

На Даугане полковник Артамонов, едва капитан Ястребилов встретил его докладом, что на «участке комендатуры без происшествий», пригласил Авенира Аркадьевича в канцелярию, пожелав беседовать с ним с глазу на глаз.

* * *

Клочья утреннего тумана еще цеплялись за арчи, но рассвет уже наступил, и Андрею хорошо видна была тропа, проходившая всего в нескольких метрах от их секрета. По этой тропе должен пройти «эпроновец» со своим проводником Имам-Ишаном в сопровождении «охраны» — Овсянникова и Кайманова.

Вернувшись из управления погранвойск, Кайманов так усердно коптил себя полынным дымом, надел поверх белья такое провонявшее чужим потом рубище, что вполне мог сойти за полудикого бродягу-зимогора. Овсянников, так же как и Кайманов, подготовился к роли проводника-контрабандиста. Подготовился и «почетный эскорт», предназначенный для сопровождения Сюргуль под началом Гамезы.

Одно лишь наводило Самохина на невеселые мысли: капитан Ястребилов выехал лично проводить операцию на полуторке. Из лощины, где остановился грузовик, нет-нет да и потягивало запахом выхлопных газов и бензина, особенно ощутимом в свежем горном воздухе.

Полчаса назад Самохин и Ястребилов остановились в сопках, выбрались на гребень, чтобы удостовериться, идут или не идут проводники с «эпроновцем». Андрей в бинокль узнал Белухина. Шел он энергичным шагом, время от времени проверяя маршрут по карте и компасу. Ветер там дул от тропы, и опасаться пока было нечего, но здесь каждая мелочь моща выдать.

Кайманов перед выходом предупредил: «Поезжайте на лошадях, скрытно, ни в коем случае не давайте повод разоблачить переправу. Молитвенник господина Фаратхана надо получить в целости и сохранности, любая царапина на нем будет означать провал переправы».

Самохин счел необходимым еще раз сказать:

— Близко машину поставили, запах бензина может спугнуть «гостей».

Ястребилов, весь как натянутая струна, впиваясь взглядом в тропу, негромко ответил:

— Вас послушать, у этого нарушителя нос ищейки, бензин сквозь гору чует.

Капитан подал знак пограничникам, рассредоточившимся вокруг места, где предполагалось задержать нарушителей, сам пригнулся в укрытии.

На тропе показался Имам-Ишан с маузером в руке. Вслед за ним — двое в плащах с капюшонами. Один из них — Белухин. Замыкающие — тоже с маузерами — переодетые Кайманов и Овсянников.