Кара небесная

– Хорошо. Сейчас я дам соответствующее указание сотрудникам отдела «А», чтобы завтра все были на своих рабочих местах. Может, вы там что-то и накопаете, Андрей Владимирович.

Он взглянул на Виктора и сделал обиженную гримасу.

– Вот так всегда. Требуешь выполнения приказа – становишься, чуть ли не личным врагом проверяемого. Я это делаю в своих интересах, что ли? Только в интересах службы. Поэтому ваше высказывание я не воспринимаю как личное оскорбление, и мне все равно, что вы обо мне думаете.

Он развернулся и вышел из кабинета. Вслед за ним кабинет покинули и два его сотрудника.

***

Прохоров и Ловчев собрались на квартире Цаплина и стали обсуждать детали предложенного Игорем плана.

– Слушай, Прохор, – сказал Цаплин. – Может, не стоит втягивать в это дело Сорокина. Он больной, и черт его знает, что у него на уме.

– Ты что, Володя? Это хорошо, что он больной, – ответил Игорь. – Сам подумай, а вдруг мы залетим с этим делом? Его показания не могут лечь в основу обвинения, потому что он не дружит с головой. А вот как его лучше использовать в нашем деле, это другой вопрос. Вадим! Ты еще не спрашивал Андрея, эти иконы не под сигнализацией случайно? А то снимешь, дойдешь до двери, а там милиционеры с автоматами.

– Пока не спрашивал, – ответил тот. – По-моему, его лучше вообще ни о чем не спрашивать, пусть работает втемную. Ну, потратимся мы немного на водку для него, зато он по пьянее, все нам расскажет об их охране. Главное в этом деле – не задавать ему прямых вопросов, которых он может испугаться.

– Наверное, ты, Вадим, прав – дурак – он и в Африке дурак, – согласился Прохоров. – Нам бы еще подобрать для этого дела одного человека, но где его взять? Придется тебе, Цаплин, ехать в Москву вместе с Вадимом. Он передаст иконы Селезневу, получит деньги, а ты будешь его страховать. Пистолет у нас есть, а это большое дело. Я пока не знаю, как все сложится, но мне хотелось, чтобы мы на тот момент уже знали, где живет Селезнев.

Ребята согласились с Прохоровым, считая, что предложенный им план вполне может быть исполнен в реальных условиях. Поговорив еще минут тридцать, они оделись и вышли на улицу.

– Мужики, я думаю, что нам необходимо посетить берлогу Сорокина, – предложил Ловчев. – Что-то давно я у него не был, интересно, как он сейчас живет.

Сев в машину Вадима, ребята поехали на улицу Дегтярная. Они долго плутали по небольшим переулкам частного сектора, пока не добрались до дома Андрея. Сорокин жил в большом деревянном доме, покосившемся от старости. Раньше этот дом принадлежал известному казанскому купцу, но после революции городские власти заселили его местной беднотой. В настоящее время часть жильцов съехала, и в доме остались всего две семьи, одна из которых – Сорокины. Прохоров вышел из машины и с интересом стал смотреть по сторонам.

– Сколько лет живу в Казани, а ни разу здесь не был. Вроде бы центр города, а вокруг, словно деревня – деревянные дома, один страшнее другого.

Осмотревшись, они направились к дому Сорокина. Андрей жил на первом этаже вместе с отцом. Мать Андрея скончалась чуть больше года назад от злокачественной опухоли пищевода. После смерти жены отец полностью ушел в дела епархии. По заданию настоятеля Собора много времени уделял поискам стройматериалов для ремонта храма.

Ребята, обходя сугробы, подошли к входной двери и стали настойчиво стучать. Из соседнего дома вышла старушка и, стоя на крыльце, с интересом наблюдала за их попытками достучаться до Сорокиных.

– Стучите, сынки, громче, наверное, опять Андрейка с вечера напился, вот и не слышит, – посоветовала она.

Через некоторое время послышались шаги, и дверь осторожно приоткрылась. Сорокин был дома один, отец с утра ушел в Собор и еще не возвращался. Друзья вошли в квартиру. Одна из ее стен была увешана иконами и напоминала небольшой иконостас. Перед центральной большой иконой «Спас Нерукотворный» тускло горела лампада. Ее свет падал и на соседние иконы, отчего казалось, что лики святых живые.

– Слышишь, Андрей? Откуда у тебя столько икон? – спросил его Прохоров. – Вероятно, есть старинные, дорогие?

– Может, и есть. Я никогда этим вопросом не интересовался. Это иконы отца, откуда он их взял – я не знаю. Похоже, многие иконы ему подарили прихожане, а другие достались от деда и его старых родственников.

– Ты хочешь сказать, что сам никогда не интересовался их стоимостью? – удивился Прохоров. – Может быть, у тебя богатство висит на стене, а ты и не знаешь.

– Так это не мое, – коротко ответил он. – Зачем мне все это?

Андрей замолчал, и они прошли в другую комнату, в которой жил он сам. Здесь царил невообразимый беспорядок: вещи, чистые и грязные, валялись на стульях, на полу, и создавалось впечатление, что тут только что закончился обыск.

– Слушай, Андрюха! – вновь задал ему вопрос Прохоров. – А сигнализация у вас в доме есть? Может, как-то охраняются ваши иконы от чужого интереса, ну, например, как в соборе. Там, наверное, все находится под охраной милиции?