Кара небесная. Книга 6

Романов задумался. В том, что народ способен разобрать на запчасти бесхозный автомобиль, он нисколько не сомневался, как и сжечь его просто так, без всякой на то корысти, из одной только нелюбви к его хозяину. Другое дело, для того чтобы отогнать автомобиль в гараж, надо сначала заменить спущенное колесо, а времени на это не было.

– Боюсь, Гриша, не успею, – сказал он, постукивая пальцем по циферблату наручных часов. – Поезд в Тамбов отходит через два часа. А у меня даже билета нет.

Лицо Гриши расплылось в пьяной улыбке.

– Ты чего, Сергеич! Забыл, с кем имеешь дело? Да ты за магарычом не успеешь сгонять, как я всю твою тачку переобую! Ну?

Романов посмотрел на часы. Подумал, что машину в случае, если Гриша сумеет быстро сменить колесо, можно в гараж не гнать, а оставить на привокзальной стоянке.

Эта мысль ему так понравилась, что он, больше не раздумывая, согласился на предложение поменять резину с проколотого колеса. Достал из кармана три денежных купюры и, помахав ими в воздухе, сказал Грише, что тот может всего за пятнадцать минут разбогатеть на триста рублей.

– Вот это другой разговор, – потер ладони Гриша. – Вот это я понимаю, забота о технике. Молодец! А теперь, давай, открывай скорей багажник, время пошло!

Пока Гриша доставал запасное колесо с инструментами, Романов подошел к сидящему за рулем Ауди розовощекому любителю поэзии. Поблагодарил за предложенную помощь и извинился за то, что не может ее принять.

– Нексию, говорят, надо срочно убрать со двора… Впрочем, вы и сами, всё должно быть слышали.

Стараясь скрыть разочарование, кислым пятном выступившем на постном лице, розовощекий вежливо улыбнулся. Высунул из машины руку и, крепко пожав ладонь Романова, сказал, что он всё слышал и всё понимает.

– В общем, всё нормально. Главное теперь, чтобы вы на поезд не опоздали. А всё остальное, ерунда… Я правильно говорю?

Романов ответил: правильно.

– Ну, если правильно, тогда я свободен. До скорой встречи! – сказал розовощекий и с исчез за поднявшимся тонированным стеклом автомобиля. В следующую секунду двигатель утробно заурчал. Ауди плавно сдвинулась с места и, аккуратно огибая неровности на дороге, выехала со двора.

Проводив ее долгим взглядом, Гриша выдохнул:

– Ну, всё, баста! Выпью сегодня последнюю поллитровку и завяжу до лета.

– Что так? – спросил Романов, прикидывая в уме, сколько времени у него уйдет на дорогу к вокзалу.

– Глюки у меня, Сергеич, похоже, начались.

– Глюки? Да что ты… Как интересно…

"Если Гриша справится с колесом пусть даже не за пятнадцать – за двадцать минут, полтора часа в запасе у меня, как минимум, еще останется".

– Сергеич, я ведь не шучу! Я вот сейчас глянул внутрь Ауди, когда тебе дверь-то отворял, и мне почудилось – прикинь! – будто на заднем сиденье сидит человек с головой курицы… Вот ведь до чего дошло.

"Я тогда и билет успею купить, и чего-нибудь в баре выпить", – подумал Романов.

– Да, Гриша, поддавать нам надо действительно меньше. Это факт.

Взяв билет до Тамбова, Романов отправился в буфет. Сел за стойку бара и, прихлебывая из стеклянной кружки жигулевское пиво, принялся думать о причинах, заставивших его – уважаемого человека, поэта, члена союза писателей – бежать из родного города, подобно нашкодившему преступнику.

"И всё из-за чего? Что я такого сделал? Непонятно".

За мыслями о превратностях судьбы его внимание привлекла сидящая рядом женщина.

Ей было лет сорок. Чуть ниже среднего роста, стройная, даже изящная, она выглядела, как выглядит обедневшая аристократка, оказавшаяся по нелепой случайности в среде простолюдинов. Пальто из плотного материала с оборками из натурального меха сидело так, словно было сшито "на заказ". Макияж, пожалуй, слишком яркий для привокзального буфета, приковывал к лицу взгляды посетителей, но при этом не отвращал их. Лицо, породистое, сохранившее остатки былой привлекательности, не смотрело – взирало на окружавшую ее убогость с выражением брезгливости и великосветской скуки.

Она пила черное, как смоль, вино из глубокого бокала и, слегка прищурившись, то и дело бросала цепкие взгляды в сторону Романова.

"Где-то я ее, кажется, уже видел, – подумал тот. – Вот только, где?"

Так и не вспомнив, где ее видел и видел ли вообще когда-нибудь, стал размышлять над тем, чем займется после того, как вернется из Тамбова. Однако вскоре сбился с мысли и принялся снова вспоминать, когда и при каких обстоятельствах мог встречаться с этой яркой женщиной.

– Васенька! Ты меня не узнаешь? – внезапно произнесла та глухим низким голосом.

Еще раз внимательно посмотрев на нее, Романов покачал головой из стороны в сторону.

– Нет. Извините.

– Я Нина.

Не вспомнив, кто такая Нина, Романов вежливо улыбнулся.

– Нина Романова. Мы с тобой встречались в Зверевке, когда были детьми. Ты приезжал к бабе Дуне, а я к тете Насте… Со мной еще сестра была троюрная Оля.

Романов вспомнил.

– Боже мой! – воскликнул он вполголоса. – Нина! Какая же ты стала… не узнать.

– Что, совсем старая?

– Нет, нет, нет, что ты! Не старая – взрослая.

Нина рассмеялась. При этом глаза ее оставались холодными, а взгляд цепким.