Карабах – горы зовут нас

Взяв сигарету, он устало закурил, выпуская клубки дыма, внимательно рассматривал стоящего майора. Парень высокого роста, крепкого телосложения. Смотрит прямо, взгляд не отводит. Голубые глаза, русые выгоревшие на солнце волосы, смуглая кожа на лице, крепкий подбородок и плотно сжатые губы, говорили о том, что он многое уже повидал и был не из робкого десятка. Выдержав пару минут, в ходе которых он оценивал этого парня, невзначай, так, между прочим, заметил, что ему не нужны попутчики, но если он ищет приключений, то он их может обеспечить.

Олег скривил на лице подобие улыбки и сказал, что всегда жаждал этого и если поездка будет веселой, то он пойдет за вещами. После его ухода, пришел капитан Касымов, который почему-то при входе, сдернул с головы свою фуражку. Он доложил, что начальник управления приказал ему выехать с полковником на фронт в роли переводчика и помощника, если есть такая необходимость. Пряча глаза и теребя в руках фуражку, Касымов сообщил, что он, конечно, не против, поехать, однако он никогда не держал в руках оружие. В Советской Армии был заведующим солдатским клубом, по профессии учитель и, между прочим, у него есть справка о том, что состоит на учете в госпитали как язвенник. Весь его вид говорил только об одном, «вы можете меня расстрелять товарищ полковник, но до фронта я не доеду, так как у меня обязательно будет если не понос, то золотуха точно».

Чтобы как-то скоротать время и немного расслабиться, полковник сделал суровое лицо и тоном, не терпящим пререканий, приказал:

— Значит так, получить автомат, каску, бронежилет, патроны из расчета два боекомплекта, 900 штук. Получить сухой паек, сроком на трое суток.

У вас должны быть и шинель и бушлат. Кроме этого, напишите письмо близким, запечатайте конверт и принесите мне, да не забудьте указать, что вернетесь домой не раньше, чем через полгода, понятно? — полковник при последних словах заметил, как побледнел Касымов.

— На все тебе 30 минут, выезд в 4.00 утра. Поторапливайся, — не глядя на капитана, он небрежно махнул рукой, давая разрешение тому удалиться. Услышав приказ, глаза капитана потускнели и не выражали никакого жизненного интереса. Было такое впечатление, что он мысленно прощался с этим светом и был на полпути в иной мир.

Сцена немного позабавила полковника и он, улыбнувшись, взял листок чистой бумаги и размашисто написал:

— «Дорогие мои лягушата, прошу вас, простите меня, но обстоятельства складываются так, что я не смогу сегодня с вами поужинать. Приехали дяди с большими погонами и приказали всем оставаться на работе и домой сегодня не ходить, так как дел очень много. Но я надеюсь, что вы будете умненькими и благоразумненькими, будете слушать маму и все скушаете. Только прошу вас, немытые фрукты не есть. Эльхан остается в семье за старшего. Я очень вас всех люблю. Целую. Ваш папа».

Дописав, он вынул конверт, сложив аккуратно листок, вложил его туда и заклеил. На конверте поставил дату 14.02 93 года, положил на полку сейфа, где уже лежала стопка таких же писем, и закрыл его. Ключи от сейфа бросил в стол и огляделся. Предчувствие подсказывала ему, что теперь он долго не войдет сюда, и старался запомнить этот кабинет, где провел три последних месяца, после ранения. Через минут двадцать, пока полковник курил, пришел майор Нестеренко. Молча положил на пол вещевой мешок, приставил к нему укороченный автомат Калашникова с рожками от пулемета и доложил, что к движению готов. Глядя на его спокойные действия, полковник усмехнулся.

— Что-то не так? — майор не мог понять его радости.

— Да нет, все так, — сказал он и положил на стол такие же магазины.

— А мы, кажется, с тобой из одного учебника черпаем свои уроки, так нет, майор? — заметил полковник и предложил ему сигарету. Майор, сославшись на то, что только что курил, вежливо отказался.

— Ты знаешь, Олег, — начал издалека полковник, — хочу тебя сразу предупредить, — туда, куда мы едим, нас там не ждут и наверняка рады не будут, так что ты будь осторожней. Я те места знаю, народ там своеобразный и не любит нашего брата, русских офицеров, — он сознательно сказал именно «русских» причисляя и себя к ним, дабы не обидеть Нестеренко.

— Не знаю, какую тебе поставили задачу, но сам на рожон не лезь, советуйся, — лады? А пока расслабься и приготовься к представлению, — ты сейчас увидишь клоуна.

Не успел он закончить, как зазвонил телефон.

— Да — коротко ответил полковник, и лицо его просветлело. Он молча слушал, человека на той стороне и усилием воли старался сохранить спокойствие. Но чем больше он делал над собой усилие, тем больше чувствовал, что сейчас лопнет от смеха.

— Пошлите его ко мне, Ризван муаллим, — сказал он в трубку и бросил ее на телефон. После чего, он повернулся к Нестеренко:

— Ну что, дорогой мой товарищ, представление начинается. Оркестр туш, пожалуйста. В дверь постучали: