Карабах – горы зовут нас

— Вот посмотрите на них, — комбат не скрывал своего состояния, они не хотят идти на посты, требуют, чтобы я им выдал каждому оружие, одел их, а откуда я возьму, им нет дела.

Тем временем шум в зале усиливался и уже начали звучать лозунги, что никто не пойдет на посты, пока не приедет сюда сам министр Рагим Газиев.

Джахангиров пытался вразумить собравшихся, но те, подстрекаемые своими командирами кричали проклятия на голову тех, кто довел страну до разрухи.

— Скажите, Сафаров, а почему именно сейчас солдаты подняли этот вопрос?

— Да потому, что все понимают, вакханалия кончается и им придется встать в строй и с оружием в руках возвращать наши земли. Они почти все из деревни Кяркиджахан, которую армяне сожгли. У многих из них родители погибли, но руководство района и правительство ничего не сделали, чтобы защитить их родные места, бросили людей на произвол судьбы.

Выстрел прервал комбата на слове. В зал ворвались солдаты. отряд бородачей стал сталкивать, бастующих к стенке. В ответ зазвучали призывы к оружию. Мат стоял невыносимый. Дальше ждать, не было времени.

Собрав всю свою волю, полковник шагнул вперед и громко скомандовал: — «Смирно, приказываю всем оставаться на своих местах». Потом выхватил пистолет и двинулся на человека, окруженного бородачами.

— Вам приказываю, вывести отсюда своих солдат и прекратить беззаконие. Я, как командир бригады и комендант гарнизона, призываю вас к благоразумию. Во имя тех, кто погиб, во имя отцов и матерей наших, слезы которых еще не высохли на их лицах! Люди, вспомните заповеди ВЕЛИКОГО Пророка, кто призывал мусульман к единству перед лицом врагов.

Он говорил, выйдя на середину спортивного зала, под дулами автоматов. Не врагов своих, а несчастных людей, кто в отчаянье готовы были стрелять друг в друга. Волнение переполнило всю его душу, он был на гране нервного срыва. Усилием воли он сдержал свой порыв. Джахангиров, увидев его состояние, вышел вперед и заслонил полковника.

— Там в горах, — он указал рукой в темноту, — сегодня решается судьба не только Карабаха. Решается наша честь, тех, кто не струсил и взял в руки оружие, чтобы защитить город Шушу — колыбель истории нашей, чести наших предков. Голос Джахангиров звучал все громче и громче, слова проникали в каждую извилину мозга, не позволяя оставаться равнодушным к его пламенной речи.

Гул постепенно стих. Выдержав паузу, полковник отодвинул друга, продолжая его мысли, сказал;

— Я даю вам слово, что завтра же выеду в Баку и привезу вам оружие и одежду. Только прошу вас, дождитесь меня и не оставляйте позиции. Враг только и ждет этого. Всего три месяца тому назад, я не знал, да и не мог даже представить себе в каком положении могут находиться люди на своей земле, что могут гореть города, деревни, только потому, что сосед не хочет жить рядом. Я это увидел своими глазами и многое понял. Нет, не просто так судьба водила меня по свету 36 лет, закаляя и испытывая в тягостях и лишениях. Не зря! Но я не кляну судьбу, значит так угодно АЛЛАХУ. Вместе с вами нам предстоит защитить этот город, и мы должны сделать это. Запомните, только смерть может разлучить меня с вами. А теперь Сафаров, — он подозвал комбата, стоящего в стороне вместе с неизвестным человеком и о чем-то беседовавшего, — постройте людей, я хочу с каждым их них поговорить.

Полковник позвал Джахангирова и отошел к двери. Закурили. В зале появился Тофик Огуз и командир автороты Мамед-киши, оба были взволнованы. Увидев комбрига, направились прямо к нему. Весь их вид говорил о том, что принесли они не благие вести. Подойдя Тофик Огуз, не сдерживая эмоции, выпалил:

— Наиль снял своих людей с постов на высотах Бьеюк Кирс и намеревается покинуть город.

— Это уже провокация, надо спешить, не то люди в городе почувствуют предательство, тогда беды не миновать.

— Тофик муаллим, — делая глубокие затяжки сигареты, полковник обратился к командиру батальона:

— Прошу вас, вызовите своих преданных солдат и пошлите их в казармы батальона Казимова, как мы разберемся с отрядом Наиля, прошу вас прибыть ко мне в штаб. У меня есть к вам предложение, по поводу наших дальнейших отношений.

Тот ничего не ответил, повернувшись, вышел из зала, уводя своих телохранителей. Комбат доложил, что люди построены. Подойдя к строю и вглядываясь в лица стоящих в строю солдат, было видно, что народ разношерстный. Среди молодых юнцов, стояли и более солидные мужики, заросшие бородами. Многие были в рваных одеждах, обувь практически была полностью изношена, одетая на босую ногу. Половина из них были в нетрезвом состояние. Проходя мимо строя и вглядываясь в лица стоящих людей, горький комок подкатил к его горлу, и ему все труднее и труднее становилось, сдерживать свое отчаяние. Вдруг его взгляд остановился на маленького роста пацане, который прятал свой взгляд, стараясь не встречаться взглядом с полковником. На голове у него была лохматая шапка из грубой овечьей шерсти.

— Снимите свою шапку, — попросил он солдата. Тот начал всхлипывать.

— Сними шапку, — крикнул Сафаров из-за спины полковника.