Карабинер (СИ)

В его голосе столько смеха, что я рычать начинаю от негодования. Почему он всегда мудрее, сильнее и имеет надо мной такую власть?

— Иди к чёрту!

— Я и есть чёрт, Ната. — Зейд поднимается на ноги, отскребает меня от ковра, с которым я уже породнилась и несёт в душ, чтобы немного привести в чувства. Я угадываю его намерения интуитивно. — Это у тебя, кажется, начался подростковый период. Лишь бы сделать пакость на зло.

Он запихивает меня в душ, становится рядом и включает тёплую воду.

— Только и не надейся. Меня это не отпугнёт. Ты моя. Целиком и полностью. — Хриплый голос топит снежную лавину внутри меня, превращая лёд в венах в бурлящих кипяток. — Разве ты не чувствуешь, что твоё место рядом со мной? Не в родном городе, ни где-то ещё… А рядом со мной. Наш дом там, где мы вместе. И семья у нас будет точно такая, как мы построим. Вместе. Отпусти ты уже свою навязчивую мысль.

Тело покалывает. Мы редко с Зейдом говорит так просто и душевно. Это подкупает.

— Я видела, как ты смотришь на детей. Через лет пять ты возненавидишь меня за то, что я не смогла тебе родить наследника. Вы все сначала примеряетесь, а потом находите ту, кто родит Вам. А я ни просто не переживу этого, понимаешь? Не смогу двигаться дальше. С каждым днём я привыкаю к тебе всё больше, с каждой минутой мысль о разлуке всё невыносимее.

Мы просто стоим под душем в одежде. Как будто нет другого места для разговора.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Щетина касается моего затылка и цепляет несколько волос.

— Я смотрю у тебя богатый опыт, знаешь многих мужчин, многие уже заводили других? — интересуется вкрадчиво.

— Нет, но я слышала…

— Чепуху. — Он сдавливает меня, выбивает дух. — У тебя просто комплексы. Обязательно нужно найти в себе изъян и заморочиться на нём. Отпусти уже. От судьбы не уйдёшь.

* * *

Остаток отпуска в Ярославле мне уже не кажется таким ужасным, мы с Зейдом находим примирение. И я начинаю чувствовать счастье. Не могу даже первое время поверить, что всё может быть так просто.

За долгое время я впервые не нервничаю, не прокручиваю в голове плохие сценарии, просто живу. И мне нравится моя жизнь.

Удивляюсь, что Зейд умеет быть ТАКИМ. Он никуда не торопится, просыпается со мной вместе и разговаривает на разные темы. Оказывается, он очень образован и начитан, знает много языков и умеет даже готовить. Зейд всегда внимателен, знает обо мне намного больше, чем я думала, умеет угадывать мои желания.

Больше романтичных жестов он не предпринимает, просто делает то, что умеет больше всего, управляет событиями в привычной, расслабленной манере. И это самое сексуальное, что я когда-либо видела. Он всегда знает куда пойти, что заказать и где заняться сексом. Ненасытный хозяин положения.

Он старается не приказывать, просит, но звучит всё равно как ультиматум. А я и не сопротивляюсь, почти забываю о плохом, заставляю себя думать лишь о хорошем.

Зейд такой, какой есть. Его не переделать, но я и полюбила его таким. Главное, что он старается ради меня.

В самолёте уже в Москве я случайно читаю в паблике «Подслушано. Ярославль», что один богатый иностранец инвестировал в реконструкцию исторического здания детского дома. Директрису Ирину Михайловну уволили за взяточничество и расхищение государственного имущества.

Меня пробирает до самого основания. Сомнений нет. Это дело рук Зейда. Больше никто не стал бы инвестировать в Богом забытое место.

Смотрю на него и аккуратно спрашиваю, чтобы не соскочил от ответа:

— Чем тебе так Ирина Михайловна не угодила?

— Сука редкостная. Жалко? — Даже бровью не ведёт. На его лице нельзя прочитать правду.

— Нет. Даже рада немного. Она ко мне всегда относилась по-особому. Наказывала особо жестоко, критиковала перед теми, кто приезжал подобрать себе кого-то на усыновление… Не знаю за что, но меня она ненавидела. В день моего шестнадцатилетия она сломала мне руку, увидела с мальчиком и стала ругать. Сказала, что испорчу себе будущее, потом столкнула с лестницы.

Зейд хмурится, сжимает руками подлокотники кресла. Знаю, что за хмурым взглядом скрывается многое.

— Так и не расскажешь, что делал там? — Предпринимаю ещё одну попытку выведать правду, но Зейд не отвечает, отворачивается к окну. Не хочет говорить правду, он и вправду никогда не лжёт, прямолинейно уворачивается от ответа.

В Тель-Авиве намного жарче, чем было в Ярославле. Нас встречает зной и машина класса Люкс, заказанная Карабинером. Здесь мы устраиваемся в дорогой гостинице с видом на море.

Яркая синева слепит, ласкает нейронные связи в голове, окончательно расслабляя и позволяя забыться на некоторое время.

— Если ты не против, то завтра заедем в клинику, о которой я говорил. — Зейд пытается смягчить свою просьбу, но я знаю, что возражения не принимаются. Я сама дала себе слово попытаться, попробовать все способы какие будут доступны. — Нас там уже ждут.

Но всё равно поход к врачу пугает меня. Вдруг мне там скажут, что всё безнадежно? Тогда последняя надежда безвозвратно потускнет, мне больше не за что будет цепляться.