Караджале

Итак, прошли годы, и портрет Караджале, который мы набросали, когда ему было тридцать лет, как будто не изменился. Время пронеслось, словно не затронув ни его внешности, ни привычек. По-прежнему кажется, что вся его жизнь проходит на людях — в бодегах, кафе и редакциях. Как и прежде, он считается самым веселым, самым остроумным собеседником в бухарестском литературном мире. Его появление даже у ближайших друзей всегда эффектно. Он все еще ошеломляет своих слушателей фейерверком анекдотов, забавных историй, остроумных пародий. Он продолжает играть ту роль, которую сам себе сочинил. Это его единственное утешение и единственная защита от враждебного общества. В конечном счете это и способ борьбы и способ протеста против общества. Караджале не мог знать открытий, сделанных наукой в наши дни: в тех ситуациях, в которых павловская собака, подвергаемая нервным перегрузкам, бьется в истерике, человек смеется. Смех в понимании некоторых современных ученых, это восстание человека против «единомыслия его биологических предков, знак отказа оставаться рабом привычки, которой управляет один набор правил игры». Здесь, возможно, выражена суть некоторых интимнейших черт натуры Караджале.

Итак, Караджале не изменился. Но и его положение в обществе осталось без изменений. У него по-прежнему нет никаких постоянных доходов, если не считать суммы, которые он время от времени получает из все еще не разделенного наследства Екатерины Момуло. Потеряв одну службу, он сразу же принимается за поиски другого занятия. Расставшись с одной редакцией, он пытается заключить договор с другой.

Так, в сущности, прошли все двадцать пять лет литературной деятельности, которую друзья и поклонники решили отметить в начале 1901 года.

ПИР…

Итак, чреватый событиями 1901 год начался с банкета. Он был организован друзьями Караджале по подписке: каждый участник должен был уплатить двадцать лей.

Банкет состоялся 23 февраля в зале международного ресторана Гянцу. За столами, установленными в форме подковы, собралось около восьмидесяти человек. По моде времени молодые носят длинные усы, старики — бороды. Большинство присутствующих были в черных сюртуках, в элегантных шелковых повязках, заменявших тогда галстуки, многие, в том числе и юбиляр, носили очки в тонкой оправе со шнурком, прикрепленным к жилетке.

Среди присутствовавших было много известных людей.

Бот писатель и видный общественный деятель Барбу Делавранча — высокий, седой, элегантный, с блестящими юными глазами. Кроме него, из писателей караджалевского поколения в зале присутствовал только критик Доброджану Геря.

Вот журналист Константин Миль — тяжеловесный мужчина, благодушный, мудрый и удачливый основатель влиятельной газеты «Адевэрул». Журналисты лучше представлены, чем писатели, — за банкетным столом можно было видеть людей из самых разных редакций, в которых сотрудничал юбиляр.

А вот невысокий, внешне совсем неприметный актер Янку Брезяну, талантливый исполнитель роли Подвыпившего гражданина из «Потерянного письма». Присутствовали и исполнитель роли Кацавенку — артист Янку Ни-кулеску и другие актеры, исполнители разных ролей из караджалевских комедий.

Но лучше всех, пожалуй, были представлены адвокаты. Один из них, раскрасневшийся, тучный старик Петре Грэдиштяну, сидел на председательском месте. Впрочем, это объясняется тем, что Грэдиштяну был и театральным деятелем — в прошлом директором Национального театра, одним из немногих директоров первой румынской сцены, кто понимал значение драматурга Караджале.

Справа от председателя сидел виновник торжества — юбиляр И.Л. Караджале. Слева — важный, сухой старик с лысым черепом и хитрыми, проницательными глазами. Это был, пожалуй, самый видный гость банкета — Таке Ионеску, в прошлом премьер-министр, один из вождей Консервативной партии. Его присутствие можно рассматривать и как профессиональный жест: Таке Ионеску находился в это время в оппозиции. Он ценил собрания, где в непринужденной обстановке можно было вербовать новых сторонников среди людей, имеющих влияние на общество.

Ни один представитель официальных учреждений культуры, таких, как министерство просвещения или академия, на банкет не явился. Зато за столом сидело большое число людей скромных и неприметных профессий. Среди них много учителей — бывшие коллеги и друзья учителя и школьного инспектора Караджале — Ион Сукяну, Клинчжу, Мовила, Попа Лисяну.

В зале царила непринужденная атмосфера. По свидетельству очевидцев, банкет был «прелестным, сверкающим остроумием». Иначе, конечно, и быть не могло — разве все эти люди не собрались, чтобы чествовать общепризнанного короля веселья и остроумия?

В этот вечер Караджале, прежде чем выступить, слушал других. Они говорили о нем, о его жизни, о его произведениях. Караджале слушал их с настоящим волнением.