Караг и волчье испытание

– А прицеливаться он, видимо, будет учиться в следующий раз, – сказала Тикаани и, внимательно осмотрев палатку, тут же взялась за нитку с иголкой, чтобы подшить обмохрившийся край. – Караг, знакомься: это моя бабушка Данаа.

– Всё верно, я бабушка Тикаани, а ты тот самый мальчик-кошка, – сказала Данаа, с подозрением разглядывая меня чёрными глазами. – Вот этого мы все и боялись – что она в этой школе с кем-нибудь познакомится.

Просто отлично! Не найдясь что ответить, я тоже взял заплатку и нитку с иголкой, чтобы помочь. Штопать меня научила моя приёмная мама Анна, когда я в очередной раз порвал футболку (она же не знала, что виной всему мои превращения). Вообще-то я хорошо умел шить, но сейчас мне казалось, что у меня руки-крюки. Сначала я выронил заплатку, потом никак не мог проткнуть костяной иголкой кожу. А когда мне это наконец удалось, я воткнул эту дурацкую иголку себе в палец.

– Кучка совиного помёта! – буркнул я, слизывая кровь с пальца.

Бабушка Тикаани рассмеялась:

– Может, я буду называть тебя мальчиком-совой? Или подушечкой для иголок?

– Это лишнее, – пробормотал я и тут же вспомнил про дурацкое проклятие. Неужели оно и правда действует?!

– Тикаани значит «волк», а что значит ваше имя, Данаа? – спросил я, мужественно продолжая шить.

– «Доллар», – ответила бабушка и улыбнулась ещё шире. – Я уже в детстве умела торговать с белыми.

– Без бабушки у нас не было бы ни самолёта, ни ножей, ни запасов провизии на зиму, – добавила Тикаани.

Весёлая у неё бабушка. Мне немного взгрустнулось – ведь я не был знаком со своими бабушками и дедушками. Насколько я знаю, они все уже умерли.

– А что вы продаёте? Шкуры добытых животных? – спросил я.

– Не только, – сказала Тикаани и поманила меня за собой: – Пойдём, я тебе покажу.

Данаа, кажется, вздохнула с облегчением, избавившись от нашей помощи, и радостно помахала нам вслед.

Позади другой палатки сидела полная женщина, склонившись над каким-то зеленовато-белым комком размером с кулак. Она обтёсывала и шлифовала его ножом.

– Привет, мы пришли посмотреть, как у тебя получается, – сказала Тикаани, и женщина приветливо взглянула на неё.

– Я уже почти закончила, только отполировать осталось, – и она с гордостью показала нам то, что держала в руках. Теперь я смог разглядеть, что это фигурка – точная копия белого медведя, вырезанная из зеленовато-белого камня. Зверь был прямо как живой.

– Вы занимаетесь резьбой по камню? – спросил я Тикаани.

– Верно. Многие жители деревни очень хорошо вырезают из стеатита. У меня не очень получается, а вот мой кузен Амаруук здорово умеет, – ответила она.

– А-а-а, – протянул я. Не хотелось признавать у него хоть какой-нибудь талант.

Тики повертела фигурку в руках, чтобы получше её рассмотреть.

– У нас можно найти в основном серую или белую разновидность этого камня – самое то, чтобы вырезать фигурки волков! Но иногда мы вымениваем камни другого цвета у жителей далёких регионов.

Тикаани протянула мне фигурку – как раз когда я хотел попросить её не делать этого. И снова сработало проклятие! Едва оказавшись у меня в руках, гладкий прохладный камень выскользнул и упал на землю – и не на мягкий вереск, а на каменный выступ. От передней лапы медведя отломился кусок. Онемев, мы втроём смотрели на поломанную фигурку, которая, не исключено, принесла бы деревне пару сотен долларов.

– Мне очень жаль, – промямлил я.

Расстроенные Тикаани и художница передавали фигурку друг другу, вертели её так и сяк, обсуждая на своём языке, можно ли её спасти.

– Она сказала, что попробует её починить. Я уверена, что у неё получится, ведь она наш лучший скульптор, – сказала моя подружка и, утешая, коснулась моей руки. – Пойдём поохотимся, это отвлечёт нас от грустных мыслей.

– Пойдём, – совершенно пав духом, кивнул я в надежде, что хотя бы охота мне удастся. «Сделай так, чтобы у этого оборотня ничего не получалось», – звучал насмешливый голос Амаруука у меня в голове.

Мы превратились в животных и оставили одежду в палатке у родителей Тикаани. Было просто чудесно вновь оказаться в зверином обличье, с наслаждением выгнуть спину и потянуться. Жители деревни заворожённо следили, как мы с Тикаани – арктическая волчица и пума – вместе шли мимо них. Среди прочих за нами наблюдал и Амаруук, и на лице у него играла странная улыбка.

Я постарался не обращать на него внимания и радовался, что хотя бы Нуник искренне улыбается мне.

– Не огорчайся, что сапоги намокли, – сказал он. – Я потом покажу тебе, как заменить внутри травяную подкладку.

– Спасибо, – ответил я и в благодарность чуть не лизнул его в лицо. Но потом решил этого не делать – кто знает, как здесь к этому отнесутся…

Мы с Тикаани рванули на вершину холма. Я мчался вперёд огромными прыжками. Было ветрено, но арктическое солнце согревало и внушало уверенность. Пейзаж был для меня совершенно непривычным – ни деревца, ни кустика, куда ни кинешь взгляд – лишь трава, камни и мох до самого горизонта.