Караг и волчье испытание

– Знаешь, чего мы ждём от Тикаани? – спросила она меня. – Мы все надеемся, что она станет великой охотницей и вожаком стаи, как её родители. А если она отправится с тобой на юг и больше не вернётся?

Мысли кружились у меня в голове, язык словно онемел. Должен ли я её заверить, что такого не случится? Но я не хотел лгать.

– А её желания совсем не важны? – ответил я вопросом на вопрос. – Насколько я знаю, Тикаани хочет продолжить обучение в школе, а потом выучиться какой-нибудь человеческой профессии. Мне кажется, её родители тоже не против.

– Её родители! Они окончательно подпали под влияние современного мира, у них даже есть этот странный Интанет! – Данаа фыркнула. – Порой я думаю, что было бы лучше, если бы тот исследователь прошёл мимо, не заметив нас. Или мы бы его съели. Тогда бы всё осталось как раньше.

– Но тогда бы вас мучила совесть, – возразил я.

– Ты так думаешь? Да что ты вообще о нас знаешь, пума? – Она превратила зубы в клыки и стала похожа на персонажа сказки, которую мы недавно изучали на человековедении, где волк переодевается в бабушку. Только Данаа была и бабушкой и волком одновременно. Я продолжал сидеть, стараясь не терять присутствия духа.

– Я знаю, что вы воины, – сказал я. – И вы не смогли бы причинить зла исследователю, который не сделал вам ничего плохого.

– Верно. Я просто пошутила, – клыки исчезли, и Данаа лукаво улыбнулась мне. – Родители Тикаани и правда думают, что их умная дочка не должна торчать до конца жизни в этой деревне. Пусть луна смилостивится над ними за то, что они послали её в эту странную школу. И что мы теперь имеем: волк и хищная кошка – да где это видано!

– Ещё и не такое бывает. Наш учитель борьбы – волк, а его подруга – гремучая змея, – сказал я.

– Ты шутишь! – Данаа вытаращила глаза.

– Нисколько, и я считаю, что это здорово, – подчеркнул я. – И кстати, Тикаани – самая лучшая девочка на свете, и я её люблю, и если вы думаете, что я от неё откажусь, то лучше вам будет превратиться в крота и спрятаться в норе!

Это было ужасной наглостью с моей стороны, но кажется, Данае моя выходка пришлась по душе – уголки её губ поползли вверх.

– Ну ладно. Ты хороший парень. Я сниму с тебя проклятие Амаруука. Приходи сегодня в полночь сюда в палатку, я к тому времени всё приготовлю. Не бойся, больно не будет. Или будет. Кто знает, кто знает…

Я поспешил убраться из палатки.

В полночь всё ещё светило солнце – видимо, в Арктике летом так и положено.

– Зато зимой несколько месяцев темно, – сказала Тикаани и пожелала мне удачи, когда я отправился снимать проклятие.

Войдя в палатку, я с ужасом увидел, что там уже сидит Амаруук, кузен Тикаани, и мрачно смотрит на меня! Что за шутки?!

Я тут же хотел выскочить вон, но морщинистая бабушка Тикаани, улыбаясь, махнула мне рукой, приглашая пройти дальше и занять место в центре палатки:

– Хорошо, что ты пришёл. Можем начинать. Давай, Амаруук!

Только сейчас я заметил, что перед молодым оборотнем стоит барабан. Он принялся отстукивать на нём ладонями ритм.

– Быстрее! – прикрикнула на него Данаа. – Очень-очень быстро!

Амаруук барабанил так быстро, что я едва мог различить движения его ладоней. Бабушка Тикаани достала жёлтую пластмассовую зажигалку и подожгла в чаше травы. Палатка наполнилась густым пряным дымом, и я закашлялся. И тут Данаа вскочила и закружилась вокруг меня в какой-то дикой пляске. При этом она взмахивала волосами, трясла руками с зажатыми в них какими-то магическими предметами и произносила заклинания на своём языке. Иногда она закатывала глаза – так что были видны одни белки – и время от времени испускала резкий вопль, услышав который я каждый раз сдерживался, чтобы не убежать.

Амаруук всё ещё барабанил с бешеной скоростью. По его лицу тёк пот. От пряного дыма у меня кружилась голова. Внезапно Данаа выбросила обе руки вверх и застыла. И Амаруук тут же прекратил барабанить. В тишине было слышно лишь его тяжёлое дыхание.

Потом бабушка Тикаани медленно опустила голову и улыбнулась мне.

– Вот и всё, – довольно сказала она. – Проклятия больше нет. Я сняла его с тебя, Караг. – Она откинула кожаную дверь, и в палатку ворвался свежий воздух.

– Спасибо, – смущённо пробормотал я.

Потом она повернулась к Амарууку.

– Не забудь: ты целую неделю дубишь для меня кожи, – весело сказала она. – Да, и свежие травы мне тоже нужны. И новая лампа на ворвани. Ты ведь так хорошо умеешь вырезать по камню.

– Сделаю, – прокряхтел Амаруук. Кажется, он совсем обессилел.

Мы оба на четвереньках выползли из палатки. Амаруук бросил на меня быстрый злой взгляд и, пошатываясь, удалился. В следующий раз он хорошенько подумает, прежде чем кого-нибудь проклинать.

Я быстро нашёл Тикаани – она сидела рядом со скульптором на берегу реки неподалёку от деревни.

– Смотри, – сказала она, показывая мне фигурку белого медведя. Художница переделала ему лапу, от которой откололся кусок. Теперь лапа была не вытянута, как раньше, а немного подвёрнута, как будто медведь бежит.

– Мне кажется, так даже лучше, – довольно сказала полная женщина-оборотень, и я с облегчением кивнул.