Караян

Также вопреки другому распространенному мифу, Караян и его солисты не растекаются по партитуре, репетируя такт за тактом, ноту за нотой. На самом деле их взаимопонимание бывает таково, что они и вовсе не репетируют, даже для записей. Снова привожу слова Вайсенберга: «Пятый фортепианный концерт Бетховена почти целиком был записан в студии без репетиций. Четвертый концерт до записи мы играли вместе в Зальцбурге, в студии же мы прошли его целиком без единой репетиции».

Секрет успеха кроется в полном взаимопонимании между Караяном и Западноберлинским филармоническим оркестром. Оно оказывает огромное положительное действие. Кажется, Вайсенберг нигде не играл лучше, чем под управлением Караяна.

Караяна часто критикуют за подбор репертуара: слишком мало современной музыки и слишком часто он повторяет одни и те же популярные произведения. Действительно, Караян мало интересуется нынешними композиторами, и некоторые считают это серьезным недостатком. Как утверждает немецкий композитор Ганс Вернер Хенце[121], дирижеры остаются в истории потому, что пропагандировали музыку того или иного композитора. Тосканини, например, дирижировал произведениями Верди и Пуччини, когда оба композитора были живы; Вальтер дирижировал музыкой Малера, Клейбер — Альбана Берга и т.д. Но какому композитору помогал Никиш? Или Фуртвенглер и Сэлл[122]? У дирижеров есть другие способы оставить о себе добрую память. Все сказанное не означает, будто интересы Караяна в музыке не идут дальше Дебюсси[123]. Он постоянно исполняет произведения Стравинского и Бартока[124], чей Концерт для оркестра 1943 года Караян записал трижды. А недавно он записал большинство основных оркестровых сочинений Шёнберга, Берга и Веберна[125]. Именно Караян впервые представил миру „De Temporum Fine Comoedia“[126] Карла Орфа на Зальцбургском пасхальном фестивале 1973 года. Как музыкальный руководитель Западноберлинского филармонического оркестра, Караян организовал серии концертов музыки двадцатого века, на которых каждый год представляются новейшие музыкальные произведения; по крайней мере одним из концертов серии дирижирует он сам. Хотя Караян действительно скептически относится к современной музыке, он не отворачивается от нее. Если какое-либо из этих произведений его лично не интересует, он часто приглашает другого дирижера, более увлеченного нынешними композиторами.

В отношении же других композиторов можно смело утверждать, что репертуар Караяна широтой превосходит репертуар других известных дирижеров. Он включает в себя Моцарта, Гайдна, Баха, Генделя, Бетховена, Брамса, Брукнера, Мендельсона, Шумана, Рихарда Штрауса — почти весь немецкий репертуар — и, кроме того, Сибелиуса[127], Шостаковича, Дебюсси, Берлиоза и многих других. Конечно, у него есть свои любимые произведения, и они появляются в программах его концертов снова и снова. К ним относятся Четвертая симфония Бетховена, Восьмая симфония Брукнера, «Жизнь героя» Р. Штрауса, Фантастическая симфония[128] Берлиоза, Восьмая Дворжака и несколько других сочинений. Исполняя их, Караян превосходит самого себя, причем почти при каждом исполнении открывает что-то новое. Слушать его на таком концерте — великое наслаждение. Неужели мы предпочтем, чтобы он дирижировал симфониями Сен-Санса[129] или «Пиниями Рима»[130] Респиги[131]?

В его репертуаре есть и свои определенные особенности. Например, он очень любит исполнять Дивертисменты Моцарта со своим оркестром. Для этих произведений, которые должны, по всей вероятности, исполняться струнными инструментами соло (и двумя валторнами), Караян привлекает всю струнную часть оркестра. Сама по себе эта идея мне не нравится; то, что звучит чисто и ясно в исполнении одной скрипки, покажется тяжеловесным в исполнении семи или восьми скрипок. Караян заставляет играть все струнные, вероятно, потому, что хочет возбудить чувство соперничества у музыкантов и продемонстрировать их мастерство во всем блеске. Но достигает он большего. На пластинках его интерпретация Дивертисментов К.287 и 334 безупречна, но несколько холодновата. На концерте же они производят потрясающее впечатление. Струнные Западноберлинского филармонического играют с такой страстностью, как если бы от этого зависела их жизнь, не теряя при этом удивительной легкости исполнения. В медленных частях они настолько растворяются, что кажется, будто время застывает. Те, кто критикуют караяновского Моцарта за холодность и безликость, по-видимому, слышали его только на пластинках. Концертное исполнение Дивертисментов Моцарта всегда оставляет чарующее впечатление.