Караян

Караян, безусловно, самый высокооплачиваемый и самый влиятельный дирижер своего поколения, и именно поэтому, вероятно, у него много недругов. Противники Караяна делятся на три категории: те, кто нападает на него по политическим мотивам, те, кто неприязненно к нему относится по личным причинам, и те, кого не удовлетворяет его музыкальный талант. К первой группе принадлежат люди, протестовавшие против гастролей Караяна в Соединенных Штатах, а также отдельные личности, например члены еврейской общины, которые еще в 1967 году возражали против возможного назначения Караяна дирижером Чикагского симфонического оркестра, ссылаясь на его прошлое. По мнению этих критиков, обсуждать музыкальные способности Караяна невозможно вне морального и политического контекста. Многих возмущают жесткие методы Караяна. Музыкантов лондонского оркестра «Филармония» привело в ужас то, как Караян обходился с ними и с аудиторией во время американских гастролей 1955 года. Противникам из второй группы не дают покоя астрономические гонорары, которых требует Караян, и его постоянные стычки с администрацией, особенно в Венском оперном театре в период его директорства. Как говорит Мартин Майер: «В общем, он требует то, что он хочет и когда он хочет... За ним столь прочно закрепилась репутация невероятно капризного человека, что месяц назад вполне разумные люди поверили нелепой сплетне о том, будто выступления Караяна в «Мет» могут отменить, поскольку Караян захотел якобы «свежего оркестра» — т.е. не игравшего предыдущим вечером — для своей „Валькирии“ («Нью-Йорк таймс мэгэзин», 3 декабря 1967 г).

Если же отвечать на все эти обвинения и упреки, то нужно в первую очередь сказать, что бывшие контакты Караяна сейчас не очень беспокоят даже тех, кто был ответствен за его денацификацию. Что же касается гонораров Караяна и его отношений с администрацией, исполнителями и зрителями, то на каждого негодующего найдется поклонник, убежденный в подлинности и цельности художественной личности Караяна. Вообще же сегодня вряд ли найдется хоть один критик, который доказывал бы несостоятельность Караяна-дирижера подобными аргументами.

Следовательно, самыми серьезными остаются доводы музыковедческого характера, поскольку только они требуют вдумчивого ответа. Нельзя сказать, что эта группа противников Караяна малочисленна или не имеет общественного значения: к ней принадлежат некоторые из виднейших критиков и музыкантов нашего времени. Они нападают на концертные выступления Караяна и его граммофонные записи и на редкость одинаково обосновывают свое недовольство. Если почитать статьи Пола Генри Ланга, Уильяма Манна, Дэвида Гамильтона и Мартина Букспена, то можно прийти к выводу, будто Караян добился славы в музыкальном мире только благодаря умелой самоподаче и деловой сноровке, а никак не таланту. Если же проанализировать аргументы этих критиков, то нельзя в очередной раз не подивиться своеобразию и последовательности художественных принципов Караяна, потому что предъявляемые Караяну обвинения фактически разоблачают не дирижера, а господствующие в современной музыкальной эстетике догмы.

Пол Генри Ланг преподавал теорию музыки в Колумбийском университете, написал несколько книг о музыке, в том числе огромную «Историю музыки в западной культуре», а раньше вел музыкальную рубрику в газете «Нью-Йорк геральд трибюн». Он был также редактором академического журнала «Мьюзикл куотерли». Хотя Ланга совершенно покоряли нью-йоркские концерты Караяна, состоявшиеся в пятидесятые годы, в своей беспрецедентной пятнадцатистраничной редакционной статье, появившейся в «Мьюзикл куотерли» в 1964 году, он резко обрушился на выпущенную фирмой „Deutsche Grammophon“ запись всех симфоний Бетховена в исполнении Западноберлинского филармонического оркестра. Вся статья полна сетований на посредственное качество игры и дирижирования. Вот типичный пример предъявляемых Караяну обвинений: «Слушая Героическую ... начинаешь поневоле удивляться, почему этот рафинированный музыкант так упорно игнорирует одно из самых индивидуальных и сильных средств Бетховена — sforzando[184]. В громких местах его практически невозможно отличить от обычного forte[185].

Ощущение замедленности (в медленной части Пасторальной симфонии), скорее всего, создается довольно монотонной артикуляцией, в музыкальных фразах не чувствуется подъемов и спадов... Седьмая симфония исполнена довольно хорошо, хотя portamento[186] в медленной части взяты непонятно откуда, потому что у Бетховена в этих местах над нотами стоят точки» («Мьюзикл куотерли», январь 1964 г.).

Критические замечания Ланга никак не назовешь оригинальными. Караяну часто выговаривают, особенно относительно его интерпретаций Бетховена, за его пренебрежение сильными акцентами и стремление к плавности звуковедения в музыкальной ткани в первую очередь.