Карамазов

Значит, Виктор — один из хранителей. Я похолодел, рассматривая приятеля. Он выглядел так же, как и всегда. И был собой. Именно таким я знал Феникса с самого начала нашего знакомства. Наглый, бесстрашный, циничный, заменивший юмор сарказмом, но при этом он был тем, кому я без сомнений доверял спину. Да, я видел его Мясником, знал его пьяным балагуром, забрасывающим в мусорный контейнер болельщика чужой футбольной команды. Я видел, как он убивал, не моргнув глазом и помнил, как в одной из драк парень выдернул из-под ног толпы испуганную крысу. А потом кормил мерзкого грызуна остатками пайка, уверяя, что у того стресс и именно по этой причине гаденыш кусается.

Виктор не был обезумевшим хранителем и мне для понимания этого факта не требовалась консультация психиатра.

— Сколько лет она с тобой… — я подсчитал в уме.

— Уже года четыре.

Но почему объект еще не подчинил его? Я решил, что выясню все позже, а пока стоит заняться делами насущными.

— Она всегда говорит правду?

— Всегда, — спокойно подтвердил Виктор.

— Значит…

Круглов покрутил вещицу в пальцах и легко подбросил ее. Посмотрел на выпавшую сторону и уверенно объявил:

— Оболенский вернулся на болота.

Затем кинул объект вверх вновь и добавил:

— Он не в том месте, где мы его поймали в первый раз.

— Где-то рядом? — я подался вперед, не сомневаясь в правоте старого друга.

— Да, — ответил хранитель, сверившись с монетой.

— Значит, нам нужно будет вернуться, — заключил я. — Калинин потребовал устранения Оболенского, как человека, который представляет опасность для государства.

— Такова наша работа, — согласился Виктор. И тут же поправился:

— Ваша работа, князь. Кстати, ты же сам знал, что Оболенский вернулся на болота. Просто хотел уточнить?

— Это тебе монета подсказала? — насторожился я.

— Здравый смысл, — отмахнулся он. — Я не постоянно сверяюсь с этой вещицей, — продолжил Феникс задумчиво, рассматривая решку монеты. — Просто привык подтверждать то, о чем догадываюсь или подозреваю.

— Ясно, — коротко отозвался я.

В голове всплыли обрывочные видения о болотах. Значит, объект сам притягивает меня. И делает это образом зеленой дамы, которая во втором видении подозрительно напомнила мне знакомую девушку.

— Тогда…

— Завтра все оформим, — спокойно ответил Виктор. — Драться ночью на болотах — сомнительная затея. Тем более, вряд ли Оболенский сбежит из своей новой вотчины. Он уверен, что мы не будем искать его там.

В последнем я несколько сомневался, но спорить стал. Ночью и впрямь соваться в место, кишащее мутантами, не стоит.

Виктор поднялся с кресла и потянулся.

— Не жалею, что согласился с тобой работать. Скучно не будет.

— Ну, это точно, — кивнул я и зачем-то спросил. — Ответь мне как друг.

— Странное завершение беседы, — хмыкнул Виктор и сунул монету в карман.

— Ты ощущаешь себя иначе, с того момента, как эта вещица попала в твои руки?

— Иначе?

— Странные желания, несвойственные тебе поступки или…

— Что за безумные вопросы? — парень нахмурился.

— Посмотри сюда, — я указал на стенд с объектами. — Эти безделицы — родственники твоей монеты.

Феникс подошел ближе к стеклу и с любопытством принялся рассматривать экспонаты.

— Серьезно? — хмыкнул он. — А я уж подумал, что твой дед решил пойти по пути Плюшкина и стал тащить в дом всякую гадость. Еще вспомнил, что в том особняке, где мы встретили папу Легбэ, тоже всякого мусора хватало.

— Думаю, там были подношения от его новых адептов. Они несли ему все, что считали хоть сколько-нибудь ценным. Но это — совсем иные вещи.

Я подумал, стоит ли посвящать Виктора во все подробности, а потом решил, что если уж не ему, то никому не смогу рассказать и стану походить на своего безумного деда.

— Эти вещи считаются проклятыми. Они порабощают собственного хозяина и делают его одержимым.

На моем последнем слове Виктор, как-то странно, скривился, словно едва сдержал смех. Потом повернулся ко мне и широко улыбнулся:

— И ты сейчас думаешь, достаточно ли я двинутый для проклятого или это мое обычное состояние?

Я кивнул, не зная, как ответить.

— Дружище, спешу тебя огорчить. Я всегда был поехавшим и таковым и останусь. А стал я собой задолго до находки монеты. Она тут точно ни при чем.

Я пытливо смотрел на Феникса и не видел притворства на его лице.

— Мне нужно доверять тебе, — пояснил я негромко.

— Князь, я тебе клятву дал, ты не забыл?

— Верно, — я потер лоб, снова ощущая прилив слабости. Перед глазами качнулось зеленоватое марево.

— Я с тобой, дружище, — парень ухватил меня за плечо, не давая свалиться. — Может, ты не будешь здесь падать как кабацкий пьяница? Это не дело.

— Сам, — справившись со слабостью, отмахнулся я. — А тебе стоит пойти и проверить свою подопечную.

— Она не нуждается в этом, — отозвался Виктор и рассеянно улыбнулся. — Ты бы со своими девушками разобрался. А не то так и до бунта недалеко.