Карандаш. История создания и другие подробности

Поскольку в период становления компании Диксона ее основной деятельностью было производство плавильных тиглей, а плотницкие карандаши делались только в дальнем конце фабричного здания, то первенство в строительстве карандашной фабрики в Америке также часто отдают правнуку Каспара Фабера. Джон Эберхард Фабер родился в 1822 году в Штайне, где его отец, Георг Леонард Фабер, был руководителем карандашного бизнеса в третьем поколении и должен был передать его Лотару, который, в свою очередь, в 1840 году сделал партнером своего брата Иоганна. Георг Леонард не ожидал, что младший сын будет заниматься производством карандашей, и надеялся, что он станет юристом. Однако в период обучения юриспруденции молодой Эберхард «глубоко увлекся изучением древней литературы и древней истории и ценил Вергилия гораздо выше, чем Юстиниана»[342]. Поэтому, вместо того чтобы стать юристом в Баварии, молодой гуманитарий приехал в Америку и в 1849 году стал представителем немецкого дома Фабер. К 1851 году он был монопольным агентом компании «А. В. Фабер» по продаже продукции в Америке и открыл ее филиал в Нью-Йорке по адресу Уильям-стрит, 133. Помимо карандашей он продавал другие канцелярские товары немецкого и английского производства, а позднее приобрел большие участки лесных угодий на острове Седар-Ки во Флориде и вывозил оттуда карандашные доски, уже готовые для последующего превращения в карандаши. Не исключено, что приобретение участков с можжевельником было основной целью приезда Эберхарда Фабера в Америку[343], поскольку это была наилучшая в мире древесина для производства карандашей (ко времени его приезда у компании уже был агент в Нью-Йорке, работавший на них с 1843 года).

Поскольку затраты на ввоз в Америку готовой продукции и так были велики, а с началом Гражданской войны повысились таможенные пошлины и стоимость страхования грузов и морских судов, Фаберы начали искать возможность делать часть карандашей в Америке. Запасы можжевельника располагались ближе к Нью-Йорку, но от него было далеко до источников богемской глины и австрийского графита. Поэтому было решено, что изготовленные в Штайне карандашные стержни можно перевозить в Нью-Йорк и там вставлять в можжевеловые оправы; это производство было механизированным, что давало возможность компенсировать существенную разницу в оплате труда рабочих в Нью-Йорке и Нюрнберге. Хотя из-за войны стало труднее доставлять карандашную древесину с территорий, находившихся под контролем конфедератов, Фаберы не отступали от своих планов, и в 1861 году (в год столетнего юбилея компании) Эберхард открыл фабрику на берегу реки Ист-Ривер, в начале 42-й улицы — на этом месте теперь находится здание ООН. По словам Иоганна Фабера, вскоре «изобретательность американцев в сочетании с возможностями немцев и их опытом»[344] в производстве карандашей привела к появлению «ряда совершенно новых машин», без которых было бы невозможным широкомасштабное производство, каким к тому времени стало изготовление карандашей.

Это было и лучшее, и худшее время для открытия карандашной фабрики в Америке, поскольку война создала большой спрос: наверняка карандаши были нужны солдатам, чтобы писать домой[345]. И хотя как минимум один историк настаивает, что солдаты армии Союза редко пользовались карандашами «за исключением периодов активных действий»[346], а солдаты Конфедерации «платили по три доллара за бутылку чернил или делали их сами из ягод лаконоса, вместо того чтобы писать карандашом», но предположительно многие все-таки пользовались карандашами. То ли из-за высокого спроса на карандаши, то ли из-за дефицита карандашной древесины в 1863 году за дюжину карандашей порой просили десять долларов, хотя нью-йоркцы отвергали подобные предложения. Эберхард Фабер сумел воспользоваться преимуществами владения ресурсами по обеим сторонам Атлантического океана: на его фабрике делали те сорта карандашей, которые облагались большой пошлиной, а самые дорогие продолжали завозить из Германии.

В 1872 году фабрика на Ист-Ривер сгорела. Хотя Фабер уже подумывал о строительстве нового здания на Статен-Айленде, помещения понадобились срочно, и потому были куплены три готовых строения на другом берегу реки, в районе Гринпойнт в Бруклине, рядом с перекрестком улиц Уэст и Кент. Со временем к ним добавилось еще несколько зданий, и все они до сих пор воспринимаются как памятники карандашному производству. Одно из зданий — постройки 1923 года, невыразительное с архитектурной точки зрения, с фасадом из кирпича и бетона — сейчас находится в запущенном состоянии, но выделяется украшениями в виде выложенных из желтой плитки огромных карандашей, стоящих острием вверх между окнами шестого этажа. Фронтоны строения (которое теперь представляет собой пустующую железобетонную коробку) украшены плиточными звездами, заключенными в ромбы. Это символ компании, который когда-то стоял на карандашах и фирменных бланках.