Карантин

Келси и мама смотрят на меня с совершенно разным выражением лица. Моя мама кажется рассерженной, обеспокоенной, а Келси… довольной?

– Ох, Оливер, я так переживаю! – говорит мама, кидаясь обнимать меня.

– Я тоже! – говорит Келси из-за маминого плеча. Но клянусь: она пытается спрятать улыбку.

Мама Флоры распахивает штору, открывая Флору на койке. Флора по-прежнему выглядит усталой.

– Привет! – говорит ее мама, подходя к Келси. – Я – мама Флоры. Ты – одноклассница Оливера? Как мило, что ты приехала из самого Бруклина, чтобы навестить его. Думаю, поездка далась тебе нелегко.

Слышу сарказм в ее голосе, но Келси, кажется, ничего не замечает, протягивая руку для пожатия. Пэг смотрит на протянутую руку и говорит:

– Не та рука.

Келси уставилась на Пэг.

– Верно, извините. – Она протягивает правую руку.

– Если кого-нибудь это заботит, Флора чувствует себя хорошо, даже несмотря на жар, – говорит Пэг. Ее голос почему-то звучит очень громко.

Моя мама наконец отпускает меня.

– Ну, может быть, теперь Флора и Оливер подумают дважды, прежде чем целоваться, пока они больны.

Келси выглядит так, будто ее ударили по лицу.

– Погодите, что? Не понимаю. Оливер и Флора целовались? – Она смотрит на меня, и мне хочется провалиться сквозь койку.

Оглянувшись, понимаю, что все в палате смотрят на меня, включая Флору. Встречаюсь с ней взглядом, и мне снова хочется остаться с ней наедине.

Но тут Келси вырывает меня из транса.

– Что происходит?

Нервно смеюсь и снова смотрю на Флору.

– Оливер! – Келси уже кричит.

– Я бы попросила не поднимать голос на моего сына! – громко говорит мама.

Мама Флоры будто пытается спрятать улыбку, а на лице самой Флоры отсутствующее выражение.

– Оливер! Посмотри на меня! – говорит Келси. Заставляю себя отвести взгляд от Флоры, когда Келси топает ногой. – Когда… вы… целовались? – Каждое следующее слово громче предыдущего.

– Я сказала: не кричи на моего сына! – Мама уже поднялась и идет на Келси.

– Ответь мне! – кричит Келси.

Беспомощно смотрю на Флору. В ее справочнике о девушках ничего подобного не было. Она пожимает плечами.

Мама хватает Келси за руку и разворачивает лицом к себе.

– Не кричи на моего…

– Нападение! Нападение! Пустите меня! – кричит Келси.

Внезапно комната наполняется людьми в костюмах химзащиты вместе с Джои, все кричат, и я в ужасе смотрю, как мою маму и Келси выпроваживают из палаты.

Мама кричит:

– Ты ничего не знаешь о моем сыне!

– Нет, знаю. Он мой парень! – Келси поворачивает голову назад, чтоб убедиться, что Флора ее услышала. Я не разбираю, что отвечает моя мама, и не понимаю, говорит ли Келси что-то еще, потому что их уводят.

Минуту мы сидим в молчании. Затем Флора медленно встает с постели, идет к двери в ванную и пинает ее снова и снова, пока ее мама с Джои не оттаскивают ее.

46. Флора

Мои глаза закрыты. Я падаю, падаю, падаю, и никто меня не ловит. Темнота не кончается, и всем плевать.

47. Оливер

Слушаю, как Джои и мама Флоры говорят с ней, и чувствую себя совершенно, абсолютно беспомощным. Джои дает Флоре лекарства. Знаю, это успокоительные, но хочу подбежать и остановить его, сказать, что раз она расстроена, пусть будет расстроена. Почему мы всегда должны подавлять свои чувства?

Но как бы я ни относился к Джои, он врач или почти врач и точно не хочет, чтобы Флоре стало хуже.

Джои и Пэг тихонько переговариваются, Флору не слышно, должно быть, она заснула. Затем все уходят, и мы с Флорой наконец-то, наконец-то одни. Но когда мы с ней смотрели друг на друга и я хотел остаться с ней наедине, то представлял все совсем по-другому.

Несколькими минутами позже приходит доктор Демарко. Она смотрит сочувственно, но строго. Сообщает, что Келси и моей маме запрещено навещать нас в одно время. Мама получит два посещения в день, поскольку она – мой официальный опекун, а Келси позволен один визит. Но если мама почувствует, что визиты Келси плохо на мне сказываются, то их отменят, и Келси придется вернуться в Нью-Йорк. Если последуют другие инциденты с ними или кем-то еще, мне вообще запретят посещения. Пока она рассказывает все это, мой телефон вспыхивает сообщениями от мамы.

– Знаю, это неприятно. Особенно неприятно твоей маме, хотя она и старается всеми силами не показывать это. – Как по команде мама начинает звонить.

Доктор Демарко смотрит на меня.

– Тебе нужно ответить?

– Нет, все в порядке. – Переворачиваю телефон экраном вниз.

– Надеюсь, не расстраиваешься из-за мамы. Иногда родители ведут себя как дети. Им тяжело видеть ребенка в опасности. Не представляете, что было со мной, когда моей Рейчел собирались удалять гланды. А я – врач.

– Ага. – Понимая, что мой ответ бессмыслен, киваю.

Доктор Демарко продолжает.

– Но знаю, что тебе особенно трудно. И теперь, когда Флора больна…

– Ну да, – говорю, стараясь, чтоб мой голос звучал бодро.

– Так что, если тебе что-то понадобится или захочешь с кем-нибудь поговорить, просто нажми кнопку вызова.

Снова киваю, ненавидя себя за очевидное волнение.

Она ждет, пока скажу что-нибудь еще, но после долгого молчания уходит.