– Хотела сделать что-то хорошее, – глядя ему в глаза, признаюсь, не зная, что имею в виду: поцелуй, руководство для парней, хештег или что-то еще, а выяснять слишком страшно. И слишком утомительно.
Но наш разговор снова, как всегда, прерывает посетитель. Келси.
– Дорогой, я дома! – говорит она, влетая и глядя только на Оливера. – Прямо как в старые добрые времена, опять в этой палате. – Она наконец переводит взгляд на меня. – И спящая красавица проснулась!
Думаю над ответом, но, кажется, мозги у меня всмятку. Все становится таким замедленным и вялым.
Наконец решаю, что нужно рассмеяться, но уже поздно: она тащит Оливера на его сторону палаты.
– Я должна следить за здоровьем моего пациента! – бросает она через плечо. – Он же мой
Келси разговаривает с Оливером о хештеге, о внимании, которое они вновь завоевывают в сети, и крошечная часть меня задается вопросом, действительно ли ей нравится Оливер или только внимание. Но подавляю эту мысль и напоминаю себе, что все сделала правильно и у Оливера теперь девушка его мечты.
71. Оливер
– Д
умаю, нам нужно писать в «Твиттер» во время свидания на Кони-Айленде, – говорит Келси.– Да, конечно.
– И не переживай, если не выиграешь для меня никакой мягкой игрушки. Я знаю, все эти штуки специально так устроены.
– Да, конечно.
– Может, сходим на колесо обозрения несколько раз, просто чтоб наверняка сделать очень хорошие фотки. Что если прокатиться на нем тридцать раз в честь количества дней, которые ты провел на карантине?
– Да, конечно.
– Оливер, ты меня слушаешь?
Да. Вроде того.
Я все думаю, почему Флора повторяла «девушка». Звучало так, будто ей на язык попалось что-то противное, и она хотела сплюнуть.
И что Флора имела в виду под этим «что-то хорошее». Она говорила о поцелуе? Почему она считает, что это – что-то хорошее. Он
– Оливер?
Я осознаю, что Келси что-то говорит.
– Э, прости, можешь повторить последнее?
– Последнее? Я только что сказала миллион разных вещей.
Я нервно смеюсь. Попался.
– Ну,
– Дорого?
– Ну, может, нам стоит разделить эту сумму на двоих. В конце концов, мы живем в двадцать первом веке. Или, может, откроем сбор.
– Э-э-э, давай мы об этом подумаем, время еще есть.
– Ну, на самом деле, нет! Ты выходишь с карантина меньше, чем через две недели. Мы должны пойти на это первое свидание как можно скорее, тебе так не кажется? Пока интерес к карантину еще не затухнет.
Меньше, чем через две недели. Это кажется вечностью, и ничем – одновременно. Меня только что снова перевели в палату к Флоре, а уже пора считать оставшиеся ночи, которые я проведу, прислушиваясь к ее дыханию.
Хотя, судя по нашему последнему разговору, она ждет не дождется, когда окажется дома… подальше от меня.
72. Флора
Странно, что у меня снова есть сосед. Странно, что это снова Оливер. Странно, что между нами все странно. Снова. До сих пор. Но я все еще быстро устаю, поэтому засыпаю, так и не поговорив с Оливером. Следующим утром на часах почти девять. Я проспала двенадцать часов. Интересно, теперь это мое самочувствие до конца жизни? Всегда вымотанная и с ощущением, что смогу проспать половину дня, и так и не отдохнуть.
Глаза опять закрываются, а затем – мама уже тут.
– Доброе утро, Флора. Ты в порядке? – спрашивает она, глядя обеспокоенно.
– Да. Просто устала.
– Окей. Джои сказал, это может продлиться еще несколько дней. Хотела бы я остаться подольше, но ты же понимаешь, что я должна вернуться к твоему дяде и Рэнди, да? Он никогда не оставался один с Рэнди на такое долгое время. Не знаю, о чем я думала.
– Обо мне, – отвечаю я. – Ты думала о том, чтобы приехать на карантин к своей больной дочери. Мам, дай себе немного расслабиться.
Мама улыбается.
– Вижу, что тебе лучше. И
Я отмахиваюсь.
– Но это правда. С Рэнди все будет в порядке. А с
Она смеется.
– Да,
– От работы кони дохнут, – говорю я, улыбаясь ей. Мама любит повторять все эти старые поговорки, просто чтобы позлить меня.
– Дареному коню в зубы не смотрят, – отвечает она.
– Хорошо там, где нас нет.
– А там, где нет карантина еще лучше, – говорит Джои, входя в палату.
Я и забыла, какие у Джои ямочки на щеках. Бабочки, которых я раньше не чувствовала от усталости и боли, вернулись и порхают внутри.
– Отцовская шутка, – говорю я.
– Я же не отец, – отвечает Джои.