Караоке а-ля русс

Это случилось одним из далёких зимних вечеров. Всё началось в подъезде, где мы поднимали настроение перед походом на дискотеку. Средством подъёма тонуса явилась папироска с начинкой, которую подогнал Буратине, знакомый цыган, живший с ним по соседству в общаге. Вместо ожидаемого веселья, дым от папироски вселил во всех тяжёлые мысли и апатию. Какое-то время мы ещё вели вялые разговоры за жизнь, а потом каждый углубился в свои мысли. Не помню, какие мысли одолели меня тогда, но весь путь от подъезда до танцзала я о чём-то напряжённо думал, не замечая вокруг ничего. Тоже самое было и с остальными.

Выходивший из подъезда последним, Уксус, на одну минуту задержался у сугроба, чтобы справить малую нужду. Сделав свои дела и подтянув треники, он примкнул к отряду, который вялой вереницей брёл по заснеженной тропинке. Фокус заключался в том, что отряд-то был уже другой. Мрачные и задумчивые, мы хрумкали по снегу в одну сторону, в то время, как потерянный боец, присоединившись к другой стае, удалялся в противоположном направлении.

– Иду я, короче, в капюшон зарылся, в морду снег летит…ну вы же помните, какая пурга тогда была. Дальше своего носа ничего не вижу, только эта чёртова тропинка и мелькающие подошвы впереди идущего. Я почему-то был уверен, что это Поночка. Мелькнула один раз мысль, откуда у него новые коры, почему я их раньше не заметил; но эта мыслишка тут же потонула в море вселенских проблем, которые нужно было немедленно решить. Не помню, сколько я так шёл, пока не почувствовал что-то неладное, а когда сообразил что к чему было уже поздно. Короче, очнулся я внезапно, когда понял, что идущий передо мной пацан, вовсе не Поночка…

– Ха-ха-ха…сколько бы это не слушал, каждый раз ржу не могу…– Хохочет Поночка, обнимая друга. – Ну как тебя могло так угораздить.

В ухе снова звенит. Это открывается очередная дверь. «Цок-цок…ритм стука каблуков замедлился, значит они поднимаются по лестнице.

– Поднимаю я голову и вижу, что плетусь в хвосте какой-то бесконечной вереницы. Все как один в «Алясках» с накинутыми капюшонами, трениках и кроссах. Мне бы развернуться и тикать. Гляжу, а сзади ещё человек пять таких же пристроилось. Те меня тоже за своего приняли. А чё все в капюшонах и снежище этот. Ну что, думаю, остаётся с этой братвой чапать до конечной точки маршрута. А она была уже не за горами. Дошли мы почти до самого Привоза, там свернули к гаражам. Гляжу, вереница притормозила и движется медленно, ну как очередь за портвейном. Я поглубже в капюшон зарылся, чтобы не опознали; отдуплился, что братва левая и похоже с «Пентагона». А очередь тем временем движется. Гляжу, все у одного открытого гаража притормаживают на пару секунд и идут дальше уже отоваренные. Только отоваривались они не портвешком и не молоком, а штакетником, дубьём всяким и ломами. Ну, думаю, приехал ты братец…

Треск замка, щелчок. Это четвёртая дверь, а значит они на подходе. Моё сердце начинает усиленно колотиться, ударяя в кадык.

– Подошла моя очередь отовариваться. Подхожу к воротам, а там стоит огромный буцефал, со страшной рожей, хватает наваленные в кучу палки и раздаёт пацанам. Взглядом меня смерил, говорит «На дрищ…главное не забзди..» и протягивает обрезок ржавого железного уголка. Потом обращается уже ко всем, кто рядом. «Вы обходите «Привоз» сзади, когда пацаны их выгонят, встречаете там».

Кто эти они и как их нужно встретить я не понимал, но догадывался, что это не будет похоже на свидание пионерских хоров.

«Ты нормально?» – шелестит в ухе шёпот Буратины. Я не слышу, что отвечает Светка, но представляю, как она уверенно кивает. Они уже у заветной двери.

– Вооружённая братва заметно ускорялась, а потом вовсе перешла на бег. Я бежал всё за тем же пацаном, которого изначально принял за Поночку. Когда обогнули «Привоз», я улучил момент, когда задний хорошо отстал и рванул в кусты. Чигирями пробрался до Геологов, а потом так и чесал до дома с этим уголком в руках. По дороге наткнулся на нашу классную, Маргушу. Ты куда, говорит, Игорёк, железяку тащишь? А я говорю ей, мол, с пацанами в городки играть спешу, ну она и поверила. Отошёл от неё на пару шагов и только тогда уголок этот в снег зашвырнул.

– Дезертир бля! – смеётся Геракл.

– Вот и набирай таких в рекруты! – вторит ему Поночка.

Я фиксирую на лице идиотскую улыбку, пытаясь сосредоточить внимание на звуке в правом ухе.

14

Короткий треск, щелчок отскакивающих ригелей, шелест, издаваемый открывающейся дверью, шорох. Внезапно всё затихает. Пауза длится слишком долго, и я подношу палец к уху, чтобы постучать по заглохшему наушнику.

«Доброй ночи господа!»

Ухо взрывается от громкого, принадлежащего Буратине голоса, так что я непроизвольно вздрагиваю.

И снова пауза. Но теперь я уже знаю, что она не связана с поломкой наушника. Где-то там, на другом конце здания разыгрывается немая сцена.

Затянувшееся молчание нарушает чей-то голос. Голос звучит слишком тихо, и я не могу отчётливо услышать произнесенную фразу, но понимаю, что это вопрос типа «Кто вы такие, и как вы сюда попали».