Карат. Чёрное сердце

Не знаю, как Карат сдержался, даже если глухо и низко зарычал, тем не менее поднимая на руки осторожно и нежно, зашагав из спальни в другом направлении, где я ощутила аромат свежести и чего-то еще очень приятного и сладковатого.

Он скинул с себя брюки, больше не скрывая своего величественного возбуждения, и опустился вместе со мной в ванну так, что теперь я лежала обнаженной на нем. Обнаженном.

Даже несмотря на то что от ребер до кончиков ног я ничего не ощущала, во мне всё затрепетало от нашей близости сейчас.

Оттого что я смотрела в его красивое лицо, не пытаясь отвернуться и скрывать свои эмоции, растянувшись на его торсе животом к животу.

Любуясь каждой его черточкой и утопая в неоновых глазах, которые горели только ради меня.

— Ведь ты сделал всё, чтобы я пришла к тебе сама, — прошептала я первой, обнимая мужчину за могучую шею и едва касаясь его губ своими, наслаждаясь тем, как мы касались друг друга кожа к коже.

— Это было очень непросто.

— Из-за моего упрямства?

— Из-за моих чувств к тебе. Никогда еще мое терпение и самообладание так не трещали по швам.

Я широко улыбнулась в его губы, не отрывая своих.

Он был моим наркотиком, от которого невозможно оторваться.

Я целовала его и не могла остановиться, даже чтобы вдохнуть полной грудью спертый воздух в ванной, от которого стены покрылись капельками влаги.

Целовала и сходила с ума от своей жажды.

Водила руками по его напряженному торсу, наслаждаясь каждым прикосновением, смывая кровь.

Опускалась губами по шее на грудь, чтобы поцеловать каждую ранку, оставленную мной, слыша над собой хриплое дыхание и ощущая вибрацию в груди от рычания моего зверя.

Я обожала его великолепное тело и отчаянно желала познать его, возвращая каждую ласку и поцелуй, которые он дарил мне.

— …Скоро умом тронусь! — простонал Карат, хватаясь за края ванны и вырывая куски, которые с грохотом повалились на пол, хватая меня и вылезая сам, чтобы кинуться в спальню под мой довольный игривый смех.

От нас осталась мокрая дорожка на полу и простыни моментально стали влажными, когда он принес меня, на секунду ставя на пол и придерживая обжигающе горячими ладонями, вздрагивая от неожиданности, когда я взвизгнула от восторга, потому что наконец-то ощутила прохладу пола под обнаженными ступнями и небольшую острую боль, которая бывает, если ногу отсидеть.

— Что такое, детка?

Карат вцепился в меня так, словно испугался, что я распадусь на куски, но вместо ответа я толкнула его на кровать спиной, тут же забираясь вслед за ним и садясь на его бедра.

— Так что ты там говорил про дни и ночи, в которые я смогу познать все грани плотской любви и постигнуть ее? — прошептала я, сверкнув улыбкой и замирая от того, как неоновые глаза Карата полыхнули таким жаром, что казалось, я могла ощутить его собственной обнаженной влажной кожей.

Больше он не сдерживался, выпустив всё то самое горячее, яростное и безудержное, что в нем копилось за всё то время, что Карат отчаянно сдерживался, пока приручал меня к себе и боялся причинить вред.

Я даже взвизгнуть не успела, как оказалась под ним, оттого что Карат резко и порывисто развернулся, прижимая меня животом к матрасу и наваливаясь сверху так, что я ощутила ягодицами его возбуждение и полную боевую готовность.

— Если будет невыносимо больно — замри и не шевелись, потому что ничто другое тебя уже не спасет! — прорычал он, разводя мои ноги и сжимая в кулаке мокрые волосы, но вместо ответа я укусила его за руку, тут же вскрикнув, потому что он вошел в меня одним рывком до самого упора и даже еще глубже, отчего перед глазами на миг стало темно и тело сжалось по инерции от новых ощущений, в которых на данный момент преобладала боль.

Но это было недолго.

Стоило только Карату начать двигаться, как я поняла, что боль отступает и на смену ей приходит терпкая страсть, от которой кружилась голова и в легких не хватало воздуха.

Его бедра шлепались о мои ягодицы, издавая резкий звонкий хлопок, насаживая меня так глубоко, что в горле пересыхало от хрипов.

Я хваталась пальцами за простыню, сжимая ее, кусала ее, чтобы сдержать крики, когда тело выкручивало тугой пружиной, выжимая насухо каждое дрожащее нервное окончание, чтобы закручивать эту терпкую, густую страсть всё сильнее и сильнее, пока она не рванула во мне, оглушая и заставляя прогнуться в спине так, что я буквально взвыла.

Судороги сладости и греха сотрясали меня, отчего стучали зубы и дыхание вырывалось рвано и судорожно, а к влажному лбу прилипали волосы, но Карату было мало этого.

Его страсть и жажда были настолько велики, что мужчина только заурчал, поворачивая меня теперь на спину и ложась сверху, чтобы дать небольшую передышку моему телу, но не губам.

Он целовал меня так глубоко, жадно, что я тянулась к нему снова, обвивая руками за шею и царапая легко влажную кожу.

Он целовал меня так умело и порочно, облизывая мой язык, всасывая его в свой рот, играя с ним, порождая во мне новые стоны от того, как чувственно и горячо это было. На грани потери сознания.