Карат. Чёрное сердце

Мои брови поползли вверх от этого неожиданного откровения, потому что я совершенно не представляла себе Карата именно таким. Хотя, с другой стороны, теперь становилось вполне объяснимым, почему он терпел выходки и отношение Сапфира так долго, не пытаясь его осадить до последнего времени, хотя даже в этом определенно был план Карата.

— Однажды ты попадешь в Каменный город Кадьяков и всё увидишь своими глазами, но я расскажу тебе о месте, которое даже для таких, как мы, считается опасным. Местные называют этот участок долиной смерти и редко суются туда, но для Кадьяков это главное место для игр. Посреди густого мрачного леса есть полоса из одних пиков, которые расположены друг от друга на разном расстоянии. Там невозможно сделать тропинок, невозможно пройти по скользким камням, чтобы не разбиться и не упасть в пропасть внизу, где только острые выступы камней. На дне этого места всегда много трупов: людей, зверей, Беров — всех тех, кто посчитал, что достаточно ловкий и смелый, чтобы пройти там.

Я слушала, замерев и представляя это место настолько ярко и четко, словно уже была там когда-то.

— Где камни меньше и не настолько острые, мы играли с детства, но заходить дальше нам не разрешалось… — Карат замолчал, и я знала, что сейчас он заново переживает каждый момент этой истории, словно она случилась только вчера, даже если прошли десятилетия. — Только чтó может остановить наглого высокомерного будущего короля?..

Он усмехнулся мрачно и криво, чуть прищуриваясь.

— Мой переход только начался, я был на самом пике своей силы и считал себя тем, кто равен божествам наших предков, потому повелся на какие-то глупые слова, что переросли в спор. Я должен был перепрыгнуть через самый большой промежуток долины и вернуться обратно.

— И ты перепрыгнул, — тихо выдохнула я, затрепетав, но ощущая, как сердце Карата пропустило удар и словно зависло на несколько секунд в невесомости.

— Да. Но я не подумал о брате, который, как всегда, увязался за мной. Алмаз был младше и еще не вступил в фазу перехода… Он сорвался вниз, но успел схватиться за один из выступов. Понимая, что дети Короля в опасности, наши друзья в ужасе разбежались, не пытаясь нам помочь и спасая свои шкуры от грядущего наказания… Не знаю, как папа узнал, что мы именно там. Он не мог услышать нас. Не мог следить, потому что доверял.

Мои руки похолодели, потому что я понимала: дальше наступит тот момент, который сломал жизнь моего любимого, делая из него того, кем он был сейчас, но я не посмела даже пикнуть, только прижалась к его груди щекой, целуя в горячую ароматную кожу и с благодарностью ощущая, как он прижал меня к себе в ответ.

— Алмаза я вытащил, но сорвался сам, скользнув еще ниже. Так и висел над пропастью, видя глаза моего брата, полные слез и паники, в тот момент отчетливо понимая, что на этом моя жизнь оборвется. Папа появился неожиданно. Буквально за шкирку выхватил меня из рук смерти, закидывая на устойчивый камень, но сорвался сам.

Карат закрыл глаза, замолчав, и я точно знала, что в темноте под веками и иссиня-черными густыми ресницами он снова видит этот жуткий момент, когда его отец летел вниз на острые камни, разбиваясь о них. По его вине.

Я любила своего отца больше всех на свете, но не смогла представить, каково это — жить с мыслью о том, что твой неверный поступок стоил самому близкому человеку его жизни.

— …Но ведь он выжил? — шепнула я, вспоминая рассказы о том, что именно великий и мудрейший Гранит обучал своих внуков и стал для них той опорой в жизни, которой не смогли стать их отцы.

— Едва ли это можно было назвать жизнью, детка. Он сломал позвоночник и получил жуткие раны, которые навсегда поставили крест на нем как на воине…

Карат замолчал, сгребая меня руками так, чтобы опереться щекой о мою голову, выдыхая через некоторое время:

— Ледяной не рассказывал тебе, что происходит с воинами, которые теряют свою силу и больше не способны защищать себя?

— В нашем роду за стариками ухаживают с должным почетом и уважением. Дети и старики получают первый улов, всё остальное делится в равных частях между остальными жителями ледника, — отозвалась тихо я.

— А в роду Кадьяков воин, неспособный защитить себя, уходит из Каменного города, чтобы найти свою смерть. Либо делает это сам на глазах у остальных, ибо его всё равно убьют в первую очередь при любой драке, которые у Кадьяков случаются слишком часто… Тот, кто неспособен защитить себя и охотиться, не нужен роду Кадьяков.

От этих слов стало тошно.

Воистину род Кадьяков был самый кровожадный и жестокий, поражая своими законами, от которых становилось жутко. И как же я была благодарна судьбе за то, что в один прекрасный день мой единственный и самый лучший в мире папа отыскал меня и забрал к себе.