Карат. Чёрное сердце

Мой Карат

С нами может случиться решительно что угодно.

Мир замолк, ожидая шума грядущей бури.

Ты учил меня, если помнишь, как быть свободной,

Как лететь вперед ветра и жалить острее пули.

Ты учил меня, если помнишь, как быть бесстрашной

И безжалостной. Это часто одно и то же.

Я считала слепые звезды с вершины башни

И боялась поверить в то, что тебя дороже

Никого не найдется. И это смешной исход, но

Предсказуемый тоже. Хватит, не нужно злиться.

Ты учил меня, если помнишь, как быть свободной,

Я была твоей самой преданной ученицей.

Я была твоей самой смелой и самой быстрой,

Я набила себе и шишки, и — позже — руку

Смертоносней кинжала, опасней, чем тихий выстрел,

Но никак не могла постигнуть твою науку.

Я никак не умела стать от тебя свободной,

А теперь мы стоим неминуемо близко к битве.

А теперь мы стоим, изваянья в лучах восходных.

Мир молчит в ожиданье бури (почти молитвы).

© Дарёна Хэйл, 2016

11 глава

— Он не пытается убить нас. Он хочет сделать из нас людей.

Слова Марса звучали словно оправдание тому, что происходило, на что Сапфир тут же кинул на него разъяренный взгляд, почти прорычав:

— Лучше умереть, чем стать человеком!

Я покосилась на Карата, который молчал всю дорогу, шагая только вперед, когда сразу из дома Марианны мы вернулись к машинам, чтобы забрать наши сумки с вещами, не встретив больше никого на своем пути, но не пошли в отель, а решили прогуляться по многолюдным улицам по просьбе Мишки, которой было хуже всего.

Только ради нее мы в итоге пришли на набережную канала, узнав от Микаэллы, что он называется Сен-Мартен, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.

Здесь было немноголюдно.

Мимо проходили люди, говорящие на незнакомом языке быстро и эмоционально, и была небольшая группа, по всей видимости, туристов, среди которых были в основном дети и подростки.

Женщины рядом с ними о чем-то увлеченно рассказывали, показывая на сам канал и, видимо, делясь какими-то историческими фактами об этом месте.

Здесь был небольшой изогнутый мост, куда мы и поднялись, чтобы насладиться прохладой воды и увидеть местность с небольшого возвышения.

Все молчали и не находили что сказать.

Но в головах стучал звонким колокольчиком только один вопрос: что же дальше?

— Ты молчишь. — Марс встал рядом с Каратом, который стоял, наклонившись вперед и упираясь ладонями в ограждение моста, глядя в тихую воду, словно пытался отыскать в ней что-то, на что Карат только пожал плечами:

— Ты всё слышал сам. Что мне еще сказать?

Он казался спокойным, расслабленным, как всегда ленивым и чуточку наглым в том, что его не трогали эмоции никого вокруг. Но что-то внутри меня кричало о том, что черная душа Карата горит.

Я не могла позволить себе спросить у него об этом прямо, даже если подозревала, что он ответит честно. Нужно было остаться с ним один на один, в месте, где не будет больше никого.

И Марс понимал, что Карат не расскажет ничего, обращая всё внимание на своего брата, который шел позади всех, словно молчаливый страж, в темном облачении, но хотя бы сняв с лица маску, чтобы не пугать еще сильнее проходивших мимо людей, которые и без того косились на него, впечатленные ростом и телосложением.

— А ты как здесь оказался?

Уран кинул на брата хмурый холодный взгляд, буркнув только одно: «Пришел ногами», — и замер на мосту, когда мне казалось, что каждую секунду он анализирует ситуацию вокруг, пытаясь в каждом темном углу и закоулке отыскать врагов.

Он был заточен на это и не мог просто расслабиться, особенно когда ситуация даже сейчас оставалась напряженной.

Мишка дышала часто и отрывисто, прикрывая бледной ладонью рот, потому что ее тошнило.

И ее можно было понять: столько переживаний за последние недели, сколько не смог бы вынести никто!

— Любимая! — Сапфир переживал, как всегда, всей душой, готовый броситься и разнести весь мир, только бы его девчонке было хорошо, оберегая от всех невзгод, но не в силах сделать что-либо, чтобы ее сердце не раскалывалось каждый раз от новостей.

— Скоро всё пройдет, — прошептала она, обнимая мощный торс своего большого мужа и дыша только им, пока внутри нее был клубок из переполняющих эмоций.