Каратель

Это я говорю «ужин», а подразумеваю ранний обед.

Джетлаг, мать его.

Подкрепившись и заметно воспряв духом, я позвонил своим эсбэшникам и начал расспрашивать о подозрительных событиях в моё отсутствие. И представьте, на имение никто не нападал, злобные твари по округе не рыскали, никто не объявил мне войну, даже залётные шиноби не пытались всех вырезать подчистую. Наверное, это конец света. Даже скучно жить.

Глянув на календарь, я пришёл к выводу, что до стычки с Крепостью Нарышкина остаётся полтора месяца. Достаточный срок, чтобы укрепить оборону, но ведь за это время может случиться что угодно… А ещё, насколько я помню, по пятам боевиков Нарышкина идёт Перевозчик. Я бы не хотел терять столь ценного поставщика, вот и придётся играть на опережение.

В голове созрел новый план.

Очень хороший, но рискованный план.

Потому что, если в мои расчёты закралась ошибка, я надолго застряну в Пустоши и пропущу светлый миг, когда Администратор соизволит вновь с нами пообщаться. И тем самым подведу человечество. А я не люблю кого-то подводить, это противоречит Первому Железному Принципу.

Когда будущее проясняется, на душе становится светло.

Покончив с едой, я поставил будильник на семь вечера, завалился в постель и проспал беспробудным сном шесть часов.

* * *

— Колитесь, — смотрю на Варю и Бенедиктова. — Опять решили кого-то засудить?

— Ростислав, мы же не изверги, — усмехнулся стряпчий. — Встретились с представителем Ганзы, душевно пообщались. Каждый остался при своём.

— Герр Шольц? — уточнил я.

— Он самый, — кивнул Сергей Васильевич.

На сей раз ужин был ужином. В малом обеденном зале собрались я, Бенедиктов, Варя и Карина. Учитывая, что послушница не была частью Рода, мы старались не озвучивать всех деталей. Основной разговор намечался чуть позже.

— Мы же поставили ультиматум, — вспомнил я. — Неправомерное использование средств моего папочки. Иски полетели, но они легко отзываются. Что не устраивает Шольца?

— Банк рогом упёрся, — нехотя признал стряпчий. — Они видят опасный прецедент — так мне Шольц пояснил. Дело может стать резонансным. И это ударит по некоторым… очень влиятельным клиентам Ганзы. По всему миру.

— А когда мы их поимеем в суде, это ни по кому не ударит? — искренне удивился я.

— Не стоит спешить с выводами, — осторожно возразил Бенедиктов. — Мы их попытаемся поиметь. Это разные вещи. Но и Шольц понимает двойственность своего положения. Они хотят договориться и разрабатывают компромиссное решение.

— Компромиссное решение, — задумчиво протянул я. — И как это будет выглядеть?

Бенедиктов бросил многозначительный взгляд на Карину.

— Я потом всё расскажу, — Варя очаровательно улыбнулась и поправила волосы. — А сейчас хочется отдохнуть от дел. Как съездил?

— Всё отлично, — я умею ловить намёки. — А как себя чувствует наша гостья?

Мы дружно посмотрели на Карину.

— У вас очень уютно, — девушка, если и поняла, что происходит, то поддержала общую игру. — Мне даже выделили специальную комнату для экспериментов.

— Ого! — я перевёл взгляд на Варю. — У нас есть такая комната?

— Под крышей, на третьем этаже, — ответила блондинка. — Не знаю, что там раньше было… но Карине нравится.

— Хорошее освещение, — подхватила каббалистка. — Мансардное окно прямо над моим столом. И мне уже систему хранения там поставили. Спасибо, Варенька!

Сказать, что я испытал шок — ничего не сказать.

Варенька?

Похоже, моё отсутствие сблизило девушек, которые до этого вели себя как соперницы. А теперь, если и не лучшие подруги, то вполне себе мило общаются, и даже искры в разные стороны не летят.

Когда все поужинали и начали расходиться, мы с Варей и Бенедиктовым отправились в кабинет. Я тут же накинул на помещение купол тишины.

— Рассказывайте. Что там у Ганзы на уме?

— Шольц заявился с ультиматумом, — мрачно ответил Бенедиктов. — Дескать, мы переведём дело в международные суды — и держитесь.

— А вы что? — я уселся в кресло.

За окном давно стемнело, и включились автоматические фонари.

— Госпожа Фурсова взяла переговоры в свои руки, — во взгляде Бенедиктова появилось уважение.

— Я им сказала, что оба Рода, Фурсовы и Володкевичи, прекратят любое сотрудничество с «Транскапиталом» в кратчайшие сроки, — Варя хищно блеснула глазами. — Мы не только выведем имеющиеся активы, но и перестанем использовать Ганзу для перекачки денег в будущем. Предложила Щольцу проверить, о каких суммах идёт речь.

— И? — мне стало интересно.

— Мы также воспользуемся старыми связями в аристократической среде, чтобы дискредитировать «Транскапитал», — продолжила Варя. — И вложимся в антирекламную кампанию на радио и ТВ. Убытки я уже прикинула, и эту сумму озвучила.

— Они нас за клевету привлечь не могут?

— Могут, — ответил Бенедиктов. — Мы выплатим моральную компенсацию, это сущие гроши, если дело не касается аристократии, после чего принесём извинения. Даже не публичные, а напрямую руководству банка. На этом всё. А вот для них — не всё.

— Что было дальше?