Каратель

Мой знакомый, сербский, который учился у нас на инженера, как-то рассказал про своего приятеля, православного, который очень рассердился, когда на старости лет узнал, что Иисус не серб, а еврей.

Религия больше способ самоидентификации народа, ибо окатоличенный серб — это хорват, а оправославленный хорват — это серб (не я придумал, так священник объяснял). Со всякими постами и другими правилами вообще никто не парится. Тетки заходят в церковь в миниюбках, без платков на голове и пр. У 90 % пацанов татухи, часто на религиозную тему, о том, что существует запрет на тату, думаю никто и не догадывается. Но при этом будут бить себя пяткой в грудь, какие они православцы и как римокатолики хотят погубить православие. Мясо и ракия в пост заходят, как дети в школу. Выглядит все это забавно.

Также, как и в России наряду с православными праздниками существуют и чисто языческие.

А вот хамства нет, ни в магазине, ни в полиции, ни в других учреждениях, в основной массе все доброжелательны, готовы помочь. Но есть одна штука, я даже не знаю как это назвать, для себя я это называю — низкая культурка. Например, встать в дверях в магазин двумя семействами, и пусть весь мир подождет. Но опять же все без агрессии, по недодумке какой-то. Но насколько знаю, данная черта присуща многим нациям, видел такое же и в Израиле, и в Испании, и в Италии.

Старшего грузина, того самого, которого я зарезал ножом, звали — Або, его тоже похоронили, закопали на заднем дворе гостиницы замотанного в ковер. В подвале сидели его жена, дочь, два сына и племянник, а на буксире были их работники — два грека с Кипра. Я не стал запоминать их имена, лишь пригрозил скорой и кровавой расправой, если предадут. Вначале я удивился, что они высказали желание идти с нами, но потом сообразил, что особого выбора у них нет, остаться здесь, значит гарантированно попасть под гнев страшного Ахмеда. Про этого турка мне уже столько всего наговорили, что первым делом, что я сделаю, если не дай бог его встречу, это разряжу в него полный магазин автомата, а потом буду еще долго бить прикладом по голове, чтобы он не дай бог, не поднялся, потому что со слов окружающих, Ахмед — был сущим демонов во плоти, который, до лютой ненависти ненавидел всех русских. Специализировался Ахмед на работорговле и набегах на поселения вдоль берегов Крыма и всего северного Причерноморья угоняя в рабство преимущественно славян. Тех, кого он по каким-либо причинам не продавал в рабство, мучил до смерти и зверски убивал. Но местные, жители Синопа считали его героем и всячески ему потакали, по крайней мере, казни, которые он устраивал на городской площади собирали толпы народу и вызывали аншлаги.

Сербы оказались весьма прилежны и сразу же приняли мое безоговорочное командование, лишь сестра Мислава позволила себе легкую вольность отлупив палкой своего мучителя. Но я приказал не вмешиваться, лишь когда увидел, что девушка перешла от бессистемных ударов, к целенаправленному битью по голове, дал команду оттащить запыхавшуюся тигрицу от её жертвы.

Связались по рации с Петровичем и указали им свои координаты, катер был у нашего пирса уже через тридцать минут. Как только парни сошли на берег тут же произошел еще один инцидент, на этот раз отличился Гарик. Когда он вместе с Петровичем и Женевой зашли в холл гостиницы и Исмаил увидел гору трупов, лежащих в огромной луже застывшей крови, то у него похоже случился нервный приступ. Вообще, надо отметить, что наш турецкий подросток до этого держался весьма и весьма достойно, он воевал и переносил трудности наравне с остальными, более взрослыми мужчинами и удивительно, как у него раньше не поехала крыша. Гарик вдруг начал громко кричать, хватать себя за голову, а потом вдруг выхватил пистолет из кобуры и хотел было застрелиться, но стоявший рядом Хохол, мастерским ударом выбил пистолет из его рук, а потом еще и повалил на пол. Гарика скрутили, насильно влили в него два стакана крепкого алкоголя и как только он уснул, утащили отсыпаться в каюту сейнера, а чтобы он не натворил бед, связали руки и ноги. Если после долгого сна мозги Исмаила не придут в норму, то придётся его застрелить, ибо возиться с умалишенным нет ни желания, ни опыта.

Пока остальные перетаскивали наши пожитки с сейнера на буксир, я терзал расспросами пленного турка и одного из грузин по имени Заза.

Заза старший сын Або, жил вместе с семьей последние два года в Синопе и неплохо знал местную обстановку. Он начертил мне несколько схем города, указав название улиц и расположение особо интересовавших меня объектов. К таким относились: гостиницы, постоялые дворы, богатые лавки, участок, в котором базировался отряд местной самообороны, самодельные АЗС и оружейные магазины. Потом полученную информацию я перепроверил у пленного турка и брата Заза, молодого пацана по имени Бесо. Все сошлось!