Каратель богов

Коваленко слегка проспался после вечерней пьянки, а я, по легенде, нет, поэтому пытаться убежать от него на заплетающихся ногах было бы смешно и глупо. Бросив умоляющий взгляд на Кали и на посетителей и поняв, что никто за меня не вступится, я выругался и подчинился приказу: преклонил колени и сцепил пальцы на затылке. Капитан обошел меня со спины и сковал мне запястья наручниками, предварительно проверив, не обзавелся ли Шашкин ненароком пальцевыми имплантами, какими он мог бы пережечь себе путы. Затем Матвей бегло, но профессионально обыскал меня и отобрал документы и все карманные вещи.

– Встать, паршивец! – скомандовал он, грубо дернув меня за ворот. – На выход шагом марш!

– Но-но, только без рук, капитан! – возмутился я, но на иное сопротивление не отважился, продолжая повиноваться своему конвоиру. – Полегче! Я тебе не младший брат и не племянник, так что нехрен тут!..

– Потявкай мне еще, щенок! – бросил Коваленко, направляя меня к двери тычком промеж лопаток. И, обернувшись к хозяйке, заметил ей в свое оправдание: – Извини, Кали, за неудобства. Что бы этот «герой» тебе ни наплел, не обращай внимания. Никакой он не сталкер, а обычный молокосос, который удрал из дома за сталкерской романтикой. И черт бы с ним, но его родители нашим штабистам уже все уши прожужжали, дабы мы нашли и вернули их драгоценное чадо. Вот и приходится всякой ерундой помимо всего прочего заниматься! Так что никакой я не злодей, а, напротив, делаю доброе дело, спасая непутевое дитя от неминуемой гибели… Ладно, пока! Не поминай лихом!

Кали раздраженно отмахнулась от капитана всеми четырьмя руками и проворчала нам вслед какую-то грубость. А Матвей вытолкал меня взашей на улицу и, указав в сторону «Бульба-Хилтон», отдал очередное распоряжение:

– Направо шагом марш! И чтоб ни звука, пока я не разрешу тебе рот открыть!..

Я рассудил, что он прав: негоже затевать скандал с представителем законной власти и обращать на себя внимание здешних полуночников. И потому дошагал в гордом молчании до самых дверей капитанского номера. Который располагался на верхнем ярусе «полузвездочного» отеля – бывшего подземного овощехранилища, – и в котором подвальная сырость ощущалась не так остро, как в дешевых номерах и казармах на нижних уровнях.

Комната Коваленко, которую администратор гостиницы – глухонемой карлик Топотун – всегда ему предоставлял, не отличалась простором и изысканной меблировкой. Единственной ее роскошью был отдельный санузел, в то время как обитатели большинства других номеров довольствовались общими туалетами в концах коридоров.

Еще одна характерная деталь: дальний угол офиса чистильщика был оборудован для содержания пойманных им дезертиров. Над широкой лавкой, где можно было и сидеть, и лежать, торчало вмурованное в стену кольцо с пристегнутой к нему цепью. Я был прикован к ней за наручники, после чего освобожден от доспехов и просвечен ручным сканером на предмет не найденного у меня при первом обыске оружия. И, получив от капитана затрещину – видимо, в отместку за его незапланированный ночной подъем, – был наконец-то оставлен в покое. А чуть погодя немного осмелел и снова подал голос.

– Чего вы ко мне привязались? – обиженно прогнусавил я. – Какое вам до меня дело? Я ведь не имею отношения ни к Барьерной, ни к Украинской армии! Вы же вроде бы чистильщик, а не охотник за головами! Вам что, больше заняться нечем?

– Угу! – буркнул Коваленко, устало плюхаясь на стул со взятой из холодильника запотевшей бутылкой водки и беря стоящую на столе пустую стопку. – Верно толкуешь: как будто у меня и впрямь другой работы нет! И я себе этот вопрос задаю, когда мне приказывают тратить время на таких вот идиотов со свистящим у них из задницы ветром сталкерской, мать ее, романтики! Будь моя воля, я бы вас не ловил, а сразу на месте пристреливал – какая разница, ведь вы все равно с Зоной в русскую рулетку играете. Однако служба есть служба: ежели пришла ориентировочка на человечка, значит, человечек должен быть по мере возможности пойман и доставлен за Барьер, в комендатуру. Посему извиняй, брат Шашкин! И имей в виду: лично я к тебе претензий не имею, какой бы ты там штабной шишке ни доводился родственником… Ну, будь здоров, не кашляй!

И Матвей, отсалютовав мне наполненной стопкой, опрокинул ее в свое луженое горло, даже не поморщившись.

– Как вы узнали, что я сижу в «Пикнике»? – поинтересовался я. – Вас же там сегодня не было!

– Мир не без добрых людей, – уклончиво ответил капитан. – Кое-кто из твоих собутыльников, кому ты, видимо, чем-то досадил или не понравился, не постеснялся меня разбудить и о тебе шепнуть. Хочешь знать, кто именно?

– Ну да, так вы мне об этом и скажете! – подначивая, усомнился я.