Каратель (ЛП)

Через два дня я узнал, что это не было странно, когда наконец спустился вниз, услышав голоса людей из команды Джи. Половина его торговцев были моего возраста. Не удивительно, что он не считал меня ребёнком.

И в тот день я тоже перестал считать себя ребёнком.

А если я больше не был ребёнком, я сам нёс за себя ответственность. Это означало, что мне нужно привести голову в порядок, нужно узнать что-то об этом мире, в котором я внезапно оказался.

Так что я прочитал инструкцию и начал осваивать ноутбук. Я искал новости об убийстве моего отца. Искал фразу, которую не понимал, о друге отца, имя которого оказалось Билл.

Подозрения в попытках растления малолетнего.

Тогда я понял. Я читал статью за статьёй, сайт за сайтом об этой теме.

Насилие над ребёнком.

Растление.

Изнасилование.

Я понял, что хоть и испытывал всё это на себе, интеллектуально я не понимал этого.

Меня рвало сутки напролёт, как только пришло осознание. Как только я понял, насколько это действительно отвратно.

В тот декабрь, чуть раньше Рождества, Джи пришёл ко мне в комнату, молча бросив на стол стопку денег.

«Процент», который он мне обещал.

Моим «процентом» были пять тысяч.

Пять тысяч долларов.

Может, мне едва исполнилось пятнадцать, но я не был дураком. Это были чертовски большие деньги.

И так как я не был дураком, я знал, что лучше не делать того, что делали все остальные торговцы Джи — тратить всё сразу. Нет. Я отложил деньги. Я вырезал доски в полу под своей кроватью, сложил деньги в рюкзак и засунул все свои вещи под кровать, чтобы убедиться, что никакие любопытные глаза и вороватые пальцы туда не доберутся.

Той зимой я изучал интернет, и что могу в нём найти.

К весне я был готов вернуться обратно в Адирондак. Я собрал целый рюкзак книг. Взял столько еды, сколько мы втроём могли унести. Затем я шесть месяцев сидел в хижине в лесу.

Затем вернулся обратно в город.

Где узнал о даркнете от кого-то из людей Джи, которые покупали там оружие и находили там новых покупателей.

Затем вернулся в горы.

Принять душ. Смыть. Повторить.

Мне исполнилось восемнадцать, я только вернулся из гор, с волнением возвращаясь к своему ноутбуку, потому что по горло был одержим даркнетом, со всеми скрывающимися в нём секретами.

Я нашёл людей.

Знаете, других людей, которые пускали меня по кругу шесть лет назад? Да, я нашёл их, чёрт побери.

И у меня появилась идея…

Видите ли, хоть я и проводил половину года в хижине в горах, другая половина проходила внутри криминальной корпорации. Джи был суровым лидером. За годы, которые провёл с ним, я видел много пыток и смертей.

«Необходимое зло», — защищал его Микки, пожимая плечами.

И эти слова засели глубоко. Они пустили корни. В конце концов, они вытянулись и снова вырвались на поверхность.

Необходимое зло.

Да, я верил это.

Я верил, что в жизни есть необходимое зло.

Например, избавляться от педофилов.

Тогда, можно назвать это судьбой.

Практически сразу же, как в моей голове сформировалась эта мысль, раздался шум.

И слышны были только крики людей.

«Отдел полиции Нью-Йорка. Лежать. Руки вверх, ублюдок. Теперь ты наш, Джи».

Я слышал, как они ходят по нижнему этажу, знал, что дальше они поднимутся наверх.

Я бросился на пол, отрывая половые доски, хватая рюкзак, который пришлось обновить до туристического, чтобы влезла вся наличка, засунул в него рюкзак, надел ремешки, схватил мобильник, кинулся через пожарный выход и поднялся наверх.

Потому что Джи был умён. Крыша располагалась на расстоянии прыжка в три шага от соседнего здания. А это здание было в четырёх шагах от следующего. И как только ты перепрыгиваешь два здания, можно там спуститься по пожарной лестнице и исчезнуть в заднем переулке.

Обо мне не было записей.

Я был домашним котом.

Никто не знал, кто я.

Я едва ли когда-то выходил на улицу.

Как только окажусь на улице, я буду в безопасности.

Я готовился перепрыгнуть на второе здание, когда уловил взглядом Джи на дороге внизу. Он смотрел на меня снизу вверх, его руки были скованы наручниками за спиной. Я замер от неуверенности, чувствуя себя предателем. Джи может и не был отцом, и даже не подходил на роль примерного старшего брата, но он дал мне способ выбраться, спас меня. Побег казался проявлением неверности.

Но он смотрел на меня долгую секунду, а затем на его лице появилась улыбка. Он ободряюще кивнул мне, прежде чем его увели.

Это смыло чувство вины.

Спустя шесть месяцев, когда я узнал, что Джи вынесли приговор и отправили — вам должна понравиться ирония — в Исправительное учреждение Адирондак, я взял свои новые фальшивые высококлассные документы и отправился к нему на посещение.

Я должен был ему хотя бы это.

— Наконец отрастил яйца, малой, — улыбнулся Джи, как только я сел.

Джи не был из тех, кто расстраивается из-за ареста. Потому что он провёл много юношеских лет в СИЗО и тюрьме. Для него это было практически возвращением домой.