Каратели

Кровь хлынула в глаза, ослепила испугом, яростью. Кто, кто выкрикнул, посмел? Знают, знают, и эти знают что-то! Но откуда, как? От Тухачевских да Уборевичей – от кого же! Копали, докапывались, подлецы. Да нет же, нет, доказать могу. Давид Бакрадзе, вот кто – «Фикус»! Его кличка, его, установлено. А ее мне цепляют, снова на меня вешают? Значит, копают, докапываются, ищут, примеривают, навешивают, какая под руку… Сведения, значит, у меня были верные: докапывались! Они здесь, Троцкий там, а цель одна: убрать Сталина. Свалить, сожрать любым способом. Ишь, Ганнибалы хреновы, собирались все в ромбах, шпалах, таращились на бумаги, решали-голосовали: сообщать или не сообщать народу, что великий вождь – бывший агент царской охранки? А если я про вас сообщу народу? Да, да, что враги, шпионы! Кому поверят, фашистские ублюдки, вам?.. Шпионы и есть, сны не обманули, как из сна – внезапное сообщение от чехословацкого президента, настоящие документы, выкраденные у немцев.

Разве объяснишь дуракам, что время было такое, что вот и Роман Вацлавович Малиновский, социал-демократический депутат, который в Думе речи произносил, не им (а знали бы вы кем!) написанные – от имени партии произносил, – и он тоже, да, да, служил в охранке. Портной – была его кличка. И давал эти речи жандармам читать, перед тем как выступить. И читали, ну и что, но зато слова социал-демократов звучали на всю Россию. Так чего больше – вреда или пользы от его знакомства с жандармами? Может быть, вынужденного, совсем не добровольного знакомства. Хорошо было Бухарину, отсиживаясь в заграничных читалках, тыкать пальцем в Малиновского. Чистоплюи библиотечные! Тычут! Тычут! А ты бы сам попробовал повертеться в этой жандармской России, тогда бы понял, что к чему. Это тебе не на руках ходить. Спортсмены! Что не все дороги к высокой цели прямые! А вам бы все по линеечке, по книжечкам! Спор был в партии, и не все сочли, что вреда от Малиновского было больше, чем пользы. Сам Ленин на этом настаивал, объясняя свое к нему доброе, более чем доброе отношение, он чем-то нравился ему, всегда нравился. Но кому и что этот пример доказал бы, докажет, если им важнее, им нужен голый факт: был или не был завербован? Что, мерзавец Орлов сказку вам рассказал, как Роман меня протолкнул в ленинское ЦК? Ну а что он меня, Малиновский, мерзавец, тут же спровадил в ссылку – это вы знаете? Документы есть, документы!.. Орут, выкрикивают и уверены, что сойдет им это, что спрячутся за спины ухмыляясь. Может быть, и он здесь – тот, кто придумал гнусную кличку? Сидит за грузным, как он сам, столом и пьяными глазами прикидывает – подойдет, не подойдет: Сту-лов… Графинов… Фикус? (Примеривает, подлец, и этот примеривает!) Головой упирается прямо в царские сапоги: портрет Александра III, как будто нарочно, для большей издевки…

Да нет, сон это, все это сон!

– Так, так… Следовательно, из села До-до-ли-ло, так, Тифлисского… В священники готовился, хорошо. Что ж ты, братец, шалить начал? За убийство, понимаешь, чем пахнет? Нехорошо! Приметы, так, родинка, родинка… второй и третий пальцы сросшиеся… Не вполне, как бы сказать, эстетично, отец-мать тут промашку дали. Пил отец-то, сильно запивал? Впрочем, пардон. Ик-ик! Изжога, черт ее побери! Короче, хватит играть в кошки-мышки, бегать туда-сюда, добегался, послужим отцу-батюшке. А? Или я что-то не так сказал?..

Жандармская образина, от его сивушного дыхания мухи пьяно ползают по грязному окну, и сосет, сосет под ложечкой до тошноты: так попался, так влип с этой дурацкой рыбалкой-охотой! Выстрел получился случайный, в колено (из его же, пристава, ружья), но подлец поднял такой крик, злобный, с оскорблениями, грозьбой, с хватанием за ноги, как-то получилось, что и второй ствол разрядился…

– Так, так… Покушение на убийство представителя власти. Хоть он и дружок тебе… Так что думай сам, помогай. Как же мы тебя окрестим, Иосиф из… из Додо-Лило? Мухин… Стулов… Что тебе самому нравится? Или Кадочкин? Вот что: Фикус! Как-никак тоже южное растение, особая примета. Так и записываем. Змея есть змея, а тюрьма есть тюрьма.

Да не было, не было этого! Ни жандарма под царским портретом, ни той проклятой охоты – кто, кто смеет навязывать мне этот бред? Примеривают какого-то Фикуса. Может, я еще и Портной? Я же сплю, сплю! А все как живое. Сам начинаешь верить, такое все. Но я же не Ериков-Бакрадзе, вы что, вы что! Это его кличка – Фикус. Я еще не в руках у вас! И нечего сочинять за меня какую-то ахинею. Не заставите на себя наговаривать. Пользуются тем, что я уснул, что сплю, заболел. Да, я болен, эта неудачная баня… Не так, слышите, было! И ничего не было. Фикус, какой Фикус? Может, я еще и японский шпион? И вредитель в придачу, диверсант? Решили на испуг меня взять? Не на того нарвались. Товарищ Сталин на себя клеветать не станет. Я вам не Бухарин и не Зиновьев. Вы перепутали. Никому не позволю чернить товарища Сталина! Слышите, никому!