Каратила – третий раунд

– А что ты думал, что здесь курорт или пионерлагерь? – раздраженно ответил ему Бес. – Здесь вообще-то не мамкин дом, а зона, и здесь человек человеку волк. Да меня самого пацаны не поймут, если я не дам им лоха развести, или буду мужикам сопли утирать. Ты знаешь, я этой херней сам не занимаюсь, мне незачем, да и не так я воспитан, но ты прав, люди у меня разные, и среди них есть, не постесняюсь этого слова, настоящие козлы. А с кем мне работать? Ты вот чистеньким хочешь остаться, а мне нужны бойцы, которые будут держать здесь народ в кулаке, иначе нас быстро сковырнут и на наше место придут другие, которые, поверь мне, будут не лучше, если не хуже. А насчет мужиков не волнуйся, все будет в порядке, это их блатные мутят, мы с Ляхом им кислород перекрыли, вот они и шипят, как змеи, по углам. Ничего, мы их всех по норам разгоним, чтобы они мужиков не мутили, все – прошло их время.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами Егор, – я только хотел предупредить.

– Здорово, Бес. Развлекаешься?

К увлеченным разговором парням незаметно приблизились несколько человек.

– Да так, тренируемся потихоньку.

Бес, как ошпаренный, подскочил со скамейки и подошел к крепкому, седому мужчине со шрамом на щеке, вокруг которого застыли три здоровенных амбала, настороженно зыркающих по сторонам. Егор тоже встал и с интересом уставился на подошедших. От незнакомца со шрамом, одетого в черную шелковую рубашку и черные же брюки с наглаженными стрелками, ощутимо веяло властностью и дикой животной силой. Он равнодушно скользнул по Егору своими холодными, как лед, голубыми глазами, кивнул ему и потянул Беса за локоть.

– На пару слов, Вова, я тебя долго не задержу.

– Да, конечно, Александр Николаевич, какой может быть разговор, – Бес, быстро повернувшись, кинул свои перчатки Егору и послушно пошел за седовласым.

Троица амбалов, очень похожих на телохранителей, тут же тронулась следом, держась в некотором отдалении, чтобы не мешать разговору уважаемых людей. Егор на лету поймал перчатки, сел обратно на скамейку и еще некоторое время провожал взглядом всю компанию. По приметам и по тому почтению, которое окружающие оказывали седовласому, он понял, что это, скорее всего, и есть тот самый Лях, державший всю зону в ежовых рукавицах. Егор тут же вспомнил, что Бес является одним из приближенных смотрящего, и иронично подумал, что ему вечно везет с приятелями. Во внуковском ИВС – Серега-Мастер, во Владикавказком СИЗО – Антон, здесь на зоне – Бес. Хоть Егор и держался здесь подчеркнуто независимо, не примыкая ни к одной из противоборствующих сторон, приятельские отношения с Бесом все же служили ему охранной грамотой среди активистов, но другой стороны, они же являлись причиной косых взглядов со стороны блатных и некоторых других осужденных.

Бес нравился Егору чисто по человечески. Это был простой и открытый парень без злобы и гнилости в душе. Он мог быть жестким и жестоким, но мог проявить и большое человеческое великодушие, и даже доброту. Хотя термин «человеческое великодушие» не совсем справедлив в этом случае, подобное великодушие свойственно не только человеку. Волк – жестокий хищник – никогда не добивает своего собрата-волка в бою за самку, за власть в стае или за территорию. Стоит обессилевшему противнику подставить горло или брюхо в знак признания своего поражения, и победитель останавливается, давая проигравшему возможность уйти живым. Хищники, сотворенные самой природой чтобы охотиться и убивать, не делают этого ради забавы и редко убивают себе подобных – та же природа встроила в них сильнейшие защитные механизмы против уничтожения себе подобных. Такая жестокость больше свойственна их жертвам: кроткие голуби, почему-то ставшие символом мира для современной цивилизации, в своих жестоких поединках нередко затаптывают и заклевывают своих сородичей насмерть самым безжалостным образом без всяких правил типа «лежачего не бьют».

Бывшего боксера, который, подобно многим своим коллегам, в начале девяностых ступил на кривую дорожку, можно было назвать хищником поневоле. В другое время или в другом месте он был бы, скорее всего, законопослушным членом общества, зарабатывающим себе на жизнь легальными методами, и вовсе не обязательно выступлениями на ринге. В нем не было той внутренней порочности, которая у некоторых людей предопределяет их криминальное будущее и долгие годы за тюремной решеткой. Тот путь, который в конце концов привел его на зону, начался еще в конце восьмидесятых, когда молодой перспективный боксер, мастер спорта, которому прочили большое спортивное будущее, решил помочь своему товарищу, отец которого был одним из первых кооператоров в небольшом сибирском городке. Тогда, в восемьдесят восьмом году, на начинающего бизнесмена наехали начинающие рэкетиры, потребовав заплатить им немалую по тем временам сумму за право работать на их территории. Бизнесмен пожаловался сыну, который давно и успешно занимался боксом в подвале, переоборудованном под спортзал, а тот собрал своих товарищей по секции и приехал на назначенную стрелку вместе с отцом.