Каратила – третий раунд

– Что же ты, братуха, кредит под швырево на себя оформил? Тебе надо было его на лоха какого-нибудь стороннего повесить, а самому вместе с бабками в стороне остаться. Тогда ты жил бы сейчас не тужил, а по твоим делам лох бы парился.

– Да понимаешь, кредит-то я брал вместе с друзьями для работы, и швырять банк не собирался, криминал это не моя тема, да только так вышло, что тем самым лохом, которому за все придется отвечать, оказался именно я.

– Что, дружки с бабками на сторону свалили, а тебя кинули банку на съедение? – снова ухмыльнулся Антон:

– Знакомая тема.

– Не совсем так, конечно, все было намного сложнее, но в общем похоже на то, – брезгливо поморщился Егор.

– А меня с моими пацанами тоже бывший подельник под шестой отдел подвел. Он, гад, денег мне задолжал, и чтобы не отдавать, кинулся к мусорам, типа его бандиты напрягают, а сам ведь такая сволочь – клеймо негде поставить.

– Тоже бывает… – развел руками Егор.

– Ну да, Марков мне обещает, что на этот раз он меня точно лет на восемь закроет. Я-то по тюрьмам в общей сложности уже года три точно отмотал, но еще ни разу не был осужден. Менты, скрипя зубами, постоянно меня выпускали за недоказанностью, а теперь вот этот важняк железно пообещал меня закрыть. Посмотрим, как у него получится…

Антон был личностью весьма широко известной в криминальном мире Осетии и не только, он относился к разряду так называемых бандитских авторитетов. Этнический осетин, выросший на Магадане – краю весьма суровом и требующем для выживания наличия сильного характера, Антон с юных лет впитал в себя блатную романтику, заменившую ему и пионерское детство, и комсомольскую юность, но, как ни удивительно, он не прибился к ворам, выбрав собственный путь и став на бандитскую стезю. Его разгульная и широкая душа не терпела никакой власти над собой, неважно, будет ли это официальная власть государства или тайная воровская власть. Специализацией Антона стали силовые акции и дерзкие грабежи, но грабил он не абы кого, а теневых дельцов, которым в советские времена бежать в милицию было не с руки. Пойди-ка там объясни въедливому следователю, откуда у тебя, простого советского гражданина с зарплатой пару сотен рублей в месяц, взялись десятки тысяч рублей, запрещенная валюта и дорогие ювелирные украшения. Именно поэтому, имея несколько лет отсидок по различным тюрьмам всего Советского Союза, Антон так ни разу и не был осужден. Человеком он был весьма жестким, но справедливым и никогда не допускал беспредела. И хотя Антон не отстегивал долю в воровской общак, блатные его уважали и считались с его небольшой, но крепко спаянной бригадой как с весьма значительной силой. Снова оказавшись в хорошо знакомой ему тюремной обстановке, он отнюдь не унывал и чувствовал себя как рыба в воде. Владикавказкий СИЗО справедливо можно было отнести к «черным» тюрьмам. То есть, он находился под воровским управлением и сейчас роль смотрящего здесь выполнял вор-законник Гассан. Дороги здесь были протянуты по всему дому, и между камерами шла активная переписка, а также передача мелких грузов типа сигарет, сахара и чая, помещавшихся внутрь толстенького плотного свертка из бумаги – «коня». Заехавший на тюрьму всего несколько часов назад Антон уже дал о себе знать, и сейчас вся тюрьма гудела, обсуждая появление в этих стенах известного авторитета. Смотрящий по СИЗО Гассан уже прислал Антону свою благосклонную маляву, в которой извещал его, что на днях наведается к нему пообщаться накоротке. Именно поэтому в настоящий момент Антон находился в самом благодушном настроении и с удовольствием болтал со сразу понравившимся ему крепким пареньком, которого он в первый раз увидел при весьма запоминающихся обстоятельствах.

Прибытие нового этапа на тюрьму – это всегда весьма важное событие для скудного на развлечения тесного тюремного мирка. Владикавказ с его чуть более чем трехстами тысяч населения – весьма небольшой город и там, можно сказать, все друг друга знают, а если не знают, то всегда найдутся общие знакомые. Поэтому, буквально через несколько минут после прибытия Егора и его спутников в карантинную камеру, откуда-то с улицы послышался приглушенный крик:

– Два четыре, прими коня.

Егор недоуменно поднял голову и посмотрел на зарешеченное окно. Там плясал на тоненькой синей веревке небольшой бумажный сверток. Мелкий шустрый паренек с лицом как у хорька проворно взобрался наверх и ловко отцепил сверток от веревки.

– Принял, – громко крикнул он на улицу.

– Ждем ответа, – послышалось сверху.

Паренек так же ловко соскочил с «решки» и, подойдя к Антону, уважительно протянул ему плотный бумажный сверток. Антон неторопливо взял «коня» и, аккуратно развернув бумагу, посмотрел, что там внутри. В свертке были сигареты, немного чая, завернутого в бумагу, и несколько свернутых в трубочки маляв, на которых поверху кривыми буквами были накарябаны имена и прозвища тех, кому они предназначены. Антон, раздав малявы адресатам, развернул послание, предназначенное ему самому, и, быстро прочитав содержание, удовлетворенно потер руки.