Каратила – третий раунд

– Мои пацаны, с которыми меня вместе приняли, уже здесь, – сказал он Егору, деликатно отвернувшемуся в сторону, а потом, перекрывая общий гул, громко сказал:

– Пацаны, те кто только что сюда заехал, сейчас я пущу по хате бумагу, запишите туда – кого как зовут, и откуда вы, и по какой статье заехали. Все понятно?

– Ага.

– Да.

– Что тут не понять… – нестройно ответили вновь прибывшие. Антон доброжелательно протянул Егору ручку и небольшой листик бумаги в клетку.

– На, запишись сюда первым.

Егор, пожав плечами, печатными буквами вывел на листике «Андреев Егор – Каратила, с Турханы, статья 163», и передал листик дальше по камере. Подобная процедура повторялась каждый раз, когда на тюрьму заезжал новый этап. Список с фамилиями, прозвищами и местом жительства вновь прибывших последовательно проходил по всем камерам изолятора, и вскоре о них становилось известно всем арестантам. Это действо, с одной стороны, позволяло найтись друзьям и знакомцам, одновременно оказавшимся этом неуютном месте, а с другой стороны, давало информацию о новых обитателях тюрьмы, и если на воле за ними водились какие-то «косяки», это тоже становилось всем известно. Когда листик обошел всю камеру и вернулся назад к Антону, тот мельком взглянул на него и, уважительно посмотрев на Егора, спросил:

– Так ты что, каратист, что ли?

– Ну да, – кивнул тот в ответ.

– Я тоже бывший кмс по боксу, правда, с тех пор уже много воды утекло, – подмигнул ему Антон:

– Надо нам с тобой будет как-нибудь размяться в спарринге.

– С удовольствием.

– Заметано.

Антон свернул маляву трубочкой и передал ее шустрому парнишке, стоящему неподалеку и преданно ожидающему распоряжений авторитета.

– Леха, на тебе ответную маляву, давай-ка по быстрому загони ее наверх.

Парнишка схватил маляву, завернул ее в лист бумаги и ловко взобрался на решку, привязывая ответного «коня» к веревке.

– Четыре семь, прими ответ, – прокричал он на улицу, когда все было готово.

Пакет на веревке немедленно исчез из виду.

– Антон, а что такое «два четыре» и «четыре семь», – поинтересовался у соседа Егор.

– Эх ты, салага, таких простых вещей не знаешь, – усмехнулся тот в ответ. – Это просто номера камер. Мы сейчас находимся в камере двадцать четыре, над нами сорок седьмая, а оттуда дороги идут уже по всему дому.

Через пару часов в карантин со всех камер, где у вновь прибывших нашлись знакомые, стали приходить ответные малявы. К удивлению Егора, в очередном «коне» оказалась малява и для него.

– Кто тут Каратила? – выкрикнул Леха, прочитавший адресат на маленьком свернутом клочке бумажки.

– Давай сюда, – поднялся со свого места Егор, увлеченно разговаривавший с Антоном о тонкостях отработки прямого удара в боксе и в каратэ.

Развернув бумагу, он сначала не понял о чем там идет речь, а потом, внимательно вчитавшись, хищно улыбнулся, и его лицо закаменело. В бумаге корявым почерком были накарябаны две строчки:

«Привет от Жоржа и Черы. Готовь свое очко девочка тебя уже ждет хата три два».

Скомкав листик бумаги в руке, Егор безразлично спросил у Антона:

– Антон, а что это за хата – три два?

– Да это местный петушатник, туда забивают опущенных со всего Дома, а что?

– Да нет, ничего, просто так услышал и решил поинтересоваться…