Караваль

Она могла бы рассказать о своей сестре, но не хотела выдавать ее опрометчивого поведения, пусть даже и совершенно незнакомым людям. Защищать Теллу – ее обязанность. А вот что они подумают о ней самой, Скарлетт было наплевать, хотя молодой человек с татуировками продолжал притягивать ее взор. Его профиль привел бы в восторг любого скульптора или художника: полные губы, волевой подбородок и глядящие из-под густых темных бровей угольно-черные глаза.

Скарлетт бы следовало смутиться оттого, что в тускло освещенном коридоре ее нашел именно такой красавчик, но выражение его лица было скорее встревоженным, чем плотоядным.

– Ничего не нужно объяснять, – произнес он. – Уверен, что у вас были веские причины вздремнуть прямо здесь, но продолжать в том же духе не стоит. Меня поселили в номере одиннадцатом. Можете поспать там.

По тому, как он это сказал, Скарлетт уверилась, что у него и в мыслях не было остаться в комнате вместе с ней – в отличие от другого небезызвестного ей молодого человека – однако, привыкшая во всем искать подвох, она не спешила принять его предложение.

Она снова изучила незнакомца в свете фонаря, задержавшись взглядом на розе, черневшей на тыльной стороне его руки: элегантной, прекрасной и немного печальной. Скарлетт почему-то решила, что этот цветок служит отражением его души. Первые два качества отпугнули бы ее (кому, как не ей, знать, что за внешней красотой могут скрываться куда менее привлекательные черты), но последнее, наоборот, представлялось манящим.

– А сам вы где спать будете? – на всякий случай уточнила она.

– В комнате моей сестры. – Он кивком указал на стоящую рядом девушку. – Там две кровати, и вторая ей определенно не нужна.

– Еще как нужна! – запротестовала та.

По-прежнему не видя ее лица, Скарлетт могла бы поклясться, что оно искажено от недовольства.

– Не будь грубой, – сказал молодой человек сестре и, обратившись уже к Скарлетт, добавил, пресекая дальнейшие возражения: – Я настаиваю! Узнай моя матушка, что я позволил продрогшей молодой даме спать на полу, она бы отреклась от меня, и я бы не стал ее винить. – Он протянул испещренную татуировками руку, чтобы помочь Скарлетт подняться. – Кстати, меня зовут Данте, а это моя сестра Валентина.

– Скарлетт. Благодарю вас, – осторожно проговорила она, все еще удивленная тем, что он ничего не требует взамен. – Это очень великодушно с вашей стороны.

– О, не нужно так щедро расточать мне похвалы.

Данте задержал руку Скарлетт в своей дольше допустимого этикетом. На мгновение его темные глаза скользнули вниз по ее шее, и Скарлетт могла поклясться, что его щеки порозовели, но, не желая смущать ее, он снова поднял глаза.

– Я мельком заметил вас, пока сидел в таверне. Мне показалось, вы были со спутником?

– О, я… – Скарлетт заколебалась.

Она поняла, к чему клонит Данте, но не знала, связано ли его любопытство исключительно с игрой или он в самом деле ею заинтересовался. В одном она не сомневалась: пристальный взгляд Данте согрел ее озябшее тело. Она подумала, что, встреть Хулиан в коридоре хорошенькую девушку, не стал бы признаваться, что приехал с невестой.

– Если вы свободны, не согласитесь ли поужинать со мной после наступления сумерек? – спросил он, а Валентина застонала. – Помолчи! – обратился он к сестре. – Прошу вас, не обращайте на нее внимания: она сегодня вечером слишком много выпила и потому еще менее приятна в общении, чем обычно. Уверяю, что, приняв мое приглашение поужинать, вам не придется терпеть общество этой особы.

Данте продолжал улыбаться Скарлетт именно той улыбкой, о которой она всегда мечтала: как будто он не только находит ее привлекательной внешне, но и хочет оберегать и заботиться о ней. Он буквально не сводил с нее глаз.

«Граф будет смотреть на меня так же», – мысленно заверила себя Скарлетт. Хоть Хулиан и выдавал себя за ее жениха, не стоило забывать о ее истинном нареченном – и соблюдать осторожность.

– Сожалею, но я не могу. Я…

– Все в порядке, – быстро проговорил Данте, широко улыбаясь – но не так искренне, как раньше. – Вы не должны мне никаких объяснений.

Он молча проводил ее к своей комнате и вручил ониксовый ключ. На долю мгновения оба напряженно застыли у узкой стрельчатой двери. Скарлетт испугалась, что, вопреки заверениям, Данте все же попытается войти внутрь вслед за ней. На самом же деле он просто дожидался, пока она отопрет замок.

– Сладких снов, – прошептал он.

Ответные слова замерли у Скарлетт на губах, стоило ей переступить порог. Стоящая на низеньком комоде масляная лампа освещала висящее на стене зеркало. Даже в полумраке Скарлетт отчетливо увидела свое отражение: темные волосы ниспадали на плечи, едва прикрытые тонкими оборками невесомой белой ткани.

Она ахнула. Коварное платье снова преобразилось, превратившись в прозрачное кружевное недоразумение, слишком легкомысленное, чтобы носить в общественном месте или во время разговора с незнакомым молодым человеком.

Скарлетт захлопнула дверь, даже не попрощавшись. Теперь понятно, почему Данте не сводил с нее глаз.

* * *

Спалось Скарлетт плохо.