Караваль

Договорить Скарлетт не успела: дверь из песчаника захлопнулась прямо у нее перед носом, скрыв оставшуюся в коридоре девушку с красными губами и заглушив крики. Карабкаясь по ступеням обратно во двор, Скарлетт продолжала слышать отзвуки ужасных воплей, льнущих к ней, как сырость в пасмурный день.

Мужской голос принадлежал не Хулиану. Она снова и снова уверяла себя в этом, когда садилась в лодку, чтобы вернуться на постоялый двор. Пришлось напомнить себе, что просто играет в игру, но от этого умопомешательство другой участницы не сделалось менее реальным.

Если женщина в сером платье действительно обезумела, Скарлетт не могла не задаться вопросом, что послужило тому толчком? А если лицедействовала, то столь правдоподобно, что человек несведущий, услышав крики боли, мог в самом деле повредиться рассудком.

Скарлетт подумала о Телле. Вдруг она тоже связана и пытается позвать на помощь, но тщетно? Нет. От подобных мыслей недолго и с ума сойти! Легендо, скорее всего, поместил Теллу в роскошные покои и предоставил в ее распоряжение слуг. Прямо сейчас, должно быть, она вкушает клубнику в сахарном сиропе. Хулиан ведь говорил, что магистр прекрасно заботится о своих гостях.

Скарлетт надеялась, что найдет Хулиана в Стеклянной таверне и что он посмеется над тем, сколь много времени она провела в таинственном шатре предсказателя, а потом и вовсе пустилась в погоню за незнакомым парнем. Она уверила себя, что партнеру по игре просто надоело дожидаться ее во дворе замка, он заскучал да и ушел. Слова Найджела были очередной уловкой, в сад отправился другой темноволосый молодой человек, и в подземелье от боли кричал вовсе не Хулиан. К тому времени, как добралась до постоялого двора, ей удалось убедить себя, что все именно так и было. Почти удалось.

Народу в Стеклянной таверне оказалось еще больше, чем накануне. В воздухе витали смех и хвастовство, приправленные подслащенным элем. Полдюжины стеклянных столиков были заняты растрепанными женщинами и краснощекими мужчинами, которые хвастались своими находками – или оплакивали отсутствие таковых.

Скарлетт очень порадовалась, услышав, как седовласая женщина, которая прежде хозяйничала в комнате Теллы, рассказывала о неком торговце, утверждавшем, что продает волшебные дверные ручки, – и одурачившем ее.

– Мы купили одну, – сетовала она, – приладили ее к двери комнаты наверху, но ничего необычного не произошло.

– Потому что это просто игра, – ответил чернобородый мужчина. – На самом деле здесь нет никакой магии.

– Ну, я так не думаю…

Скарлетт с удовольствием продолжила бы подслушивать в надежде побольше узнать о мире Караваля, поскольку ей было непросто отличить реальность от вымысла, но тут ее внимание привлек сидящий за столиком в углу молодой человек. Темноволосый и широкоплечий, и ведет себя очень уверенно – да это же Хулиан!

Скарлетт ощутила пьянящее облегчение. Итак, с ним все в порядке. Он не подвергался пыткам и вообще выглядел вполне прилично. Хоть она видела его со спины, по наклону головы и положению тела догадалась, что он вовсю любезничает с девушкой, сидящей за его столиком.

На смену облегчению мгновенно пришло иное чувство. Раз ей самой из-за их мнимой помолвки не разрешено даже просто поболтать с другим молодым человеком, то и она не позволит Хулиану строить глазки первой встречной! Приглядевшись, Скарлетт поняла, что это та самая беременная рыжая паршивка, которая сбежала с вещами Теллы. Но куда же подевался выпирающий живот? Ее стан внезапно постройнел и теперь был выгодно подчеркнут узким лифом платья.

Кипя от злости, Скарлетт подошла ближе и положила руку на плечо Хулиана.

– Любимый, кто это…

И тут же резко замолчала, когда молодой человек обернулся.

– Ой, простите, пожалуйста! – Он же одет во все черное! Как она могла его не узнать? – Я приняла вас за…

– Своего жениха? – уточнил Данте таким тоном, будто намекал на что-то непристойное.

– Данте…

– О, так ты помнишь мое имя. Выходит, тебя не только моя постель интересовала! – во всеуслышание провозгласил он, так что сидящие за соседними столиками посетители устремили на Скарлетт взгляды – кто с отвращением, кто, наоборот, с вожделением. Какой-то мужчина облизнул губы, а компания юнцов принялась делать ей непристойные жесты.

Рыжеватая блондинка фыркнула.

– Это та девушка, о которой ты мне рассказывал? С твоих слов я представляла ее себе гораздо красивее.

– Я был пьян, – пояснил Данте.

Щеки Скарлетт залил огненный багрянец, гораздо более яркий, чем ее обычное персиковое смущение. Хулиан мог быть лжецом, но, похоже, насчет истинной природы Данте не ошибался.

Она хотела было сказать что-нибудь в ответ, одернуть этих нахалов, но у нее перехватило горло, а в груди образовалась пустота. Мужчины за соседними столиками все еще ухмылялись, и вдруг ленты ее платья начали темнеть, сменяясь оттенками черного.