Караван выходит на дорогу

«Их поединок тянется с тех пор, как они помнят друг друга. Родились они в один и тот же год и росли вместе, как жеребята одногодки. В одном табунке бегали, играли и дрались. И все эти годы копят по капельке яд друг против друга, словно те пестрые змейки, что ползают среди полыни. Размером змейка с палец жигита, но от укуса ее нет никакого спасения. Бывалые люди говорят, что набирает свой яд эта змейка все лето, капелька по капельке, капелька по капельке. Так вот и они.

А начали вражду прадеды, и что они не поделили в этом просторном мире неизвестно ни Кайраку, ни Данешу… Так канули в вечность отцы, оставив им в наследство свою вражду».

Рассказ начинается с того, что заведующий фермой посылает Кайрака и Данеша на дальнее угодье за стогом сена. Дорога за сеном была трудная, лютая стужа и снежная степь. Но оба жигита были в «отличном настроении, горячая кровь играла, бурлила в их жилах», они «не знали, куда деть буйную силушку». И вот в пути Кайрак и Данеш цепляются друг к другу по мелочам, бросаются обидными шутками и намеками. И как «набирает свой яд змейка, капелька по капельке», так капелька по капельке их опасная шутливая игра перерастает в схватку на вилах. Лишь на краю кровопролития что-то остановило, испугало их. Они поспешили примириться.

Но дух врожденной ненависти не дал им спокойно закончить порученное дело. Кайрак в шутку пнул ногой шапку Данеша, упавшую на землю. Шапка перелетела стог и покатилась в овраг. Все это было поводом для веселья Кайрака. Однако такое безумное веселье медленно и неумолимо перерастало в трагедию. Шапка упала в родник и намокла. «Данеш сгоряча натянул ее на голову и тут же сорвал, потому что темя и виски тотчас же обхватило ледяным обручем».

Жестокая пытка над Данешем усиливалась. «Никогда он не думал, что холод может быть таким нестерпимым. Боль в голове теперь не отпускала его… Он решился, снял ватник и закутал им голову, оставив щель для глаз. Только рубашка и старенький пиджак защищали его теперь. Стужа тотчас сдавила грудь холодными железными щупальцами, не давая дышать».

После долгой мучительной болезни Данеш умирает. Но даже перед смертью он не раскрывает тайну своей болезни, прощая своего врага Кайрака. Никто в ауле так и не узнает, что же произошло между ними в ту страшную стужу. Весенним днем Кайрак случайно оказывается у могилы Данеша. В день похорон он нарочно плакал громче всех, чтобы никто не заподозрил правды. И вот на могиле «ему стало совестно перед самим собой за свою неискренность, так стыдно, хоть впору провалиться сквозь землю. Кайрак потрогал щеки. Они горели от стыда, как свежее клеймо… Он понял сейчас, что Данеш все-таки победил». Искупительная жертва привела к запоздалому покаянию и прозрению.

Такую же беспочвенную враждебность мы видим в рассказе Саина «Кусен-Кусеке». Главный герой в нем – прилежный чабан Кусен, бывший фронтовик, заботливый муж и отец семерых детей. Между ним и чабаном другой фермы Тургали вспыхивает резкая словесная перепалка из-за места на колхозном пастбище. Если Кусен – мягкий по характеру человек, то Тургали слывет сумасбродом и забиякой. «От кого-то он слышал, что Тургали сидел в тюрьме за свой буйный характер. Будто бы избил одного человека и за это попал в тюрьму».

Но Тургали не ограничился словами. Взяв ружье, он скачет на Кусена и юного чабана Боздака. «Раздался оглушительный грохот, Кусену показалось, будто разверзлись небеса. Рыжий встал на дыбы, и Кусену пришлось покрепче вцепиться в гриву. Потом, подняв голову, он увидел Боздака, нелепо свесившегося с седла набок». «Убедившись в том, что юноша вне опасности, чабаны занялись Тургали. – До чего же ты кровожадный! – сказал один из них. – Он говорил: «Во мне кровь так и кипит! Хочу кого-нибудь убить! – объяснил второй».

Возможно, такая кровожадность и ненависть проистекают из древнего казахского обычая барымты – угона скота, постоянных набегов враждебных племен, межплеменных и межродовых распрей. Но в противовес извечному желанию отобрать, награбить, накопить выступает стремление поделиться с людьми своими ценностями: духовными и материальными.

Вот как проявляется такое гостеприимство в рассказе «Кусен-Кусеке». «Наконец все расселись за угощением, и начался праздник, который шел три дня. И все это время он и жена страшно переживали от того, что в тесной юрте не могли разместить всех гостей подобающим образом. Сам Кусен все эти ночи спал на крыше кошары, закутавшись в шубу. Потом гости разъехались по домам; они получили в подарок по овце и, видимо, остались довольны его гостеприимством. А он, Кусен, и его семья остались одни среди разора.

Не то чтобы жалко было Кусену съеденного, выпитого и сломанного, просто ему хотелось, чтобы они приезжали не все одновременно, а по очереди, так, чтобы гости никогда не переводились в его юрте. А то ведь приехали все одновременно, и теперь целый месяц не будет ни души… «Господи, не оставь нас без гостей, пришли к нам кого-нибудь», – молит про себя Кусен».