Карельский дневник

Через несколько дней из Мурманска в Кемь приехал генерал Мейнард. Он сообщил, что эта затея является несбыточной и британское правительство на нее не пойдет. В поддержку своей точки зрения он представил несколько неоспоримых аргументов; тем не менее я продолжал считать, что интерес к Мурманску, единственному арктическому порту, не замерзающему в зимние месяцы, возможно, перевесит географические трудности, тем более теперь, когда было совершенно ясно, что у Мурманской армии нет никаких шансов одержать верх над большевиками, в то время как Карелия могла бы стать полезным буферным государством на севере. К тому же не было никаких сомнений в коммерческой привлекательности рабочей золотодобывающей шахты, расположенной на юге Карелии рядом с железной дорогой, местных запасов золота, серебра и свинца, а также сотен квадратных миль нетронутых лесов вместе с изобилием водной энергии.

Спустя некоторое время из Англии, из Министерства иностранных дел прибыл известный дипломат, чтобы разрешить вопрос с карельской петицией. Я был заранее извещен о времени его прибытия в Кемь и пришел на вокзал, чтобы лично встретить гостя. Высокий и худощавый, с чисто выбритым лицом и сединой на висках, он с широкой улыбкой перешел через железнодорожные пути и протянул мне руку, поприветствовав следующими словами:

«Неужели, полковник Вудс, это очередной ирландский розыгрыш?»

Я поспешил снять с себя ответственность, но не думаю, что его вполне убедили мои отрицания. Тем не менее он сообщил мне, что правительство тщательно рассмотрело все аспекты сложившейся ситуации и с большой неохотой пришло к выводу, что не сможет принять Карелию под британский протекторат. Он упомянул, что поданная петиция вызвала переполох среди некоторых из наших союзников, которые обвиняли меня в подстрекательстве «британских планов на захват Карелии».

Он попросил, чтобы я сообщил карелам о решении правительства. Я отказался по двум причинам: во-первых, я был уверен, что ему лучше удастся подсластить пилюлю, к тому же в качестве представителя правительства именно он был должен дать карелам официальный ответ на их официальный запрос; во-вторых, я не испытывал желания наблюдать разочарование, с которым, как я был уверен, они воспримут решение Британии. Именно поэтому я не пошел на собрание, созванное карелами, чтобы принять посланника британского правительства и выслушать его заявление.

Мне кажется, мое разочарование было почти таким же глубоким, как и у карелов; к тому же я опасался, что отказ принять их предложение может повлиять и на их лояльность по отношению к союзникам во время будущих боевых действий. Однако удалось значительно смягчить эффект своего сообщения, и карелы никак не изменили своего дружелюбного отношения к нам, да и их уважение к авторитету британцев совершенно не пошатнулось. Тем не менее нетрудно было заметить, как сильно они разочарованы.

Мне кажется, антипатия к русской власти сидела в них очень глубоко, так как их лидеры использовали любую возможность, чтобы добиться хоть какой-нибудь независимости. Как следствие, я был не очень удивлен, когда через несколько недель получил приведенный ниже документ, который их лидеры попросили передать британским властям. Он был написан на другом языке, и на нем было гораздо больше подписей, чем на первом. Его перевели с финского на русский и затем на английский. Далее приведен его точный перевод:

Главнокомандующему силами союзников в Мурманске.

Сэр,

Мы, нижеподписавшиеся представители, выбранные от всего карельского народа, хотим представить на ваше рассмотрение результаты нашего обсуждения письма, полученного от вас в ответ на петицию, которую мы направили командующему 237-й бригады.

Мы сожалеем, что содержание вашего ответа совершенно не принимает во внимание истинные настроения среди карельского народа. Содержание письма совершенно не основывается на принципах ни демократии, ни автономии различных народов, хотя Союзные Правительства провозгласили торжественно, что эти принципы будут основой их настоящей политики. Тому, кто не знаком с автором письма, может почти показаться, что этот человек не вполне представляет глубокий патриотизм карелов и их горячее стремление к свободе.

В связи с общим тоном письма мы находим уместным более ясно выразить нашу точку зрения, и мы имеем честь попросить вас проявить любезность и заново обдумать следующие вопросы:

(1) Комитет, членами которого мы являемся, был выбран на собрании представителей-делегатов от деревень всей нашей страны, и получил всю власть решать все дела карельского народа, для решения которых он и получил свои полномочия.