Карьера Никодима Дызмы

Снова начинал он читать и снова вскакивал.

— Нет, все напрасно. Башка лопнет — и то не пойму. Он отправился в ванную и, отвернув кран с холодной водой, подставил голову под освежающую струю. Простоял так несколько минут, все время думая:

«Поможет или не поможет?..»

Не помогло. Всю ночь он провел над бумагами, и единственным результатом его стараний была сильная головная боль. У него сложилось некоторое представление о коборовском хозяйстве, но лишь самое поверхностное, и этого было мало не только для ведения дел, но даже для разговора с Куницким.

«Как быть?»

Никодим думал долго и решил без боя не сдаваться.

«Протянуть подольше, а там, может быть, придет откуда-нибудь спасение».

Был уже девятый час, когда Куницкий, зайдя к Дызме, застал его за письменным столом, заваленным книгами и бумагами.

— Дорогой пан Никодим, — закричал он с притворным возмущением, — что вы делаете! Да ведь вы совсем не спали! Трудолюбие трудолюбием, а здоровье прежде всего.

— Ничего со мной не будет, — буркнул Дызма. — Раз уж начал, доведу до конца.

— Ишь упрямец… Ну и как?

— Да никак.

— Не правда ли, дорогой пан Никодим, дела в образцовом порядке? Ясно, систематично, кратко…

У Дызмы застряло в глотке проклятие.

— Действительно, все в образцовом порядке, — выдавил он из себя…

— Что? Правда? Я сам все делаю. Я знаю каждое колесико в этом механизме как свои пять пальцев, вот почему у меня полная уверенность, что никто из служащих меня не надует. Ну, а теперь все-таки оставьте работу. Сейчас подадут завтрак. У вас достаточно времени, сегодня мы с вами никуда не поедем. На бумажной фабрике у меня заседание строительной комиссии, потом я еду осмотреть лес в Котилувке.

Когда они вошли в столовую, дамы их уже ожидали.

— Какой вы бледный!.. — заметила пани Нина.

— Голова немного болит.

— Вы только вообразите, — затараторил Куницкий, — пан Никодим глаз не сомкнул. Всю ночь напролет просидел над книгами.

— Может быть, примете порошок от головной боли? — спросила Нина.

— Стоит ли…

Примите, вам легче будет.

Она велела лакею принести коробку с порошками, и Дызме пришлось проглотить лекарство.

— Знаете, Нина, — проговорила Кася, — пан Дызма будет учить меня играть на бильярде.

— А вы хорошо играете?

— Средне, — ответил Никодим. — Когда-то играл хорошо.

— Может, начнем сразу после завтрака? — предложила Кася.

— Я буду на вас смотреть, — добавила Нина.

— Хо-хо, — засмеялся Куницкий, — боюсь, как бы вы не захотели навсегда отнять у меня пана Никодима.

— Муж вас ревнует, — улыбнулась Нина. И Дызме показалось, что она смотрит на него с симпатией.

«Она, должно быть, очень добрая», — подумал он.

Сразу после завтрака, попрощавшись, Куницкий засеменил к поджидавшему его автомобилю.

Кася велела приготовить бильярд, и все трое перешли в бильярдную.

Урок начался с того, что Дызма показал, как надо держать кий. Затем он объяснил, как следует бить по шару.

Кася быстро все усвоила: у нее были точная рука и верный глаз. Дызма заявил:

— Вы будете хорошо играть, надо только практиковаться.

— Значит, Кася — понятливая ученица? — спросила Нина.

— Для первого раза — прекрасно.

— А что труднее всего в бильярде? — спросила Кася.

— Карамболь.

— Покажите, пожалуйста.

Дызма расставил шары.

— Смотрите, — сказал он, — теперь я так ударю свой шар, что он ударится о два других.

— Но ведь это невозможно: они стоят не на одной линии.

— Именно, — улыбнулся Никодим, довольный произведенным эффектом. — Весь секрет карамболя заключается в том, что мой шар, ударяясь в разных местах о борт, будет менять направление. Вот карамболь.

Он слегка ударил по шару, и карамболь, к изумлению дам, удался на славу.

— Это же геометрия, — удивилась Нина.

— Я до такой ловкости не дойду, — заметила Кася.

— Может, и вы попробуете? — обратился Дызма к Нине.

— О, у меня ничего не выйдет, — ответила та, но все же взяла кий.

Она не знала, как положить левую руку, чтобы сделать из нее подпорку, и Дызма стал объяснять. Прикоснувшись к ее руке, он обнаружил, что кожа у Нины гладкая и нежная. Ему пришло на ум, что эти руки, наверно, никакой работы не делали…

«Что за счастье, — подумал он, — быть такой богатой: только пальцем шевельни — всё за тебя сделают…»

— Ну, что же, пан Дызма, — заговорила Нина, — видно, вы не хотите учить меня?

— Прошу прощения. Я так просто… задумался.

— Интересно, над чем?

— Да так… коснулся вашей руки и подумал: такие нежные руки не знают работы.

Нина покраснела.

— Вы правы. Мне давно стыдно. Не хватает силы воли, чтобы взяться за какую-нибудь работу. А может, потому бездельничаю, что обстоятельства так складываются.

— Конечно, зачем работать, когда у человека столько денег, — без всякой задней мысли сказал Дызма.

Нина закусила губу и опустила глаза.

— Вы строгий судья, но, признаюсь, я заслужила…

Значения ее слов Дызма так и не понял и принялся лихорадочно соображать, в чем дело.

— Пан Дызма — сама откровенность. Все, что думает, он говорит прямо в глаза, — заявила Кася.

— Редкое достоинство, — отозвалась Нина.

— Признаться, это не всегда приятно для окружающих.

— Зато полезно. Мне в сто раз приятней голая правда, чем фальшивые комплименты…