Карьеристы

После этой ссоры Домантене несколько дней раздумывала над своим будущим. Что ей делать дальше: учиться музыке или приниматься за общественную работу? Выбрать действительно было нелегко, так как ни музыка, ни тем более общественная деятельность нисколько не интересовали ее. Главным была она сама…

Она высоко ценила самое себя, свою несомненную красоту, и это давно уже не давало ей покоя: понуждало все чаще покидать дом и бывать там, где бы перед ней преклонялись, где бы восхищались ею. Только не хотелось появляться в «большом свете» в качестве жены мелкого чиновника. И Зина все ждала случая, когда станет по крайней мере «госпожой директоршей». И вот цель достигнута, можно высоко держать голову.

А в тот вечер она окончательно убедилась, что муж совершенно ее не ценит. Она не является ни основой его жизни, ни источником его счастья. Весь день занят он департаментскими делами, всю душу отдает службе, и нет у него ни времени, ни свободного уголка в сердце для такой земной радости, как молодая и красивая жена… А ей хотелось, чтобы любимый человек целиком принадлежал ей, чтобы она одна составляла все его счастье, была высшим его благом, его идеалом.

Домантене чувствовала, что в ее душе совершается какой-то переворот.

Да, она непременно должна теснее связаться с жизнью и обществом. Музыка-то здесь не очень поможет. Все равно известной пианисткой, какой-нибудь знаменитостью она не станет. Пусть бы и были у нее способности, но ведь, чтобы достичь славы, требуется много труда и времени. А она и так уже неплохо владеет фортепьяно, этого достаточно.

Вот почему Зина окончательно решила приняться за общественную деятельность.

Применить свои способности на этом поприще Домантене могла, лишь участвуя в жизни Женского клуба, где собиралось, чтобы развеять скуку серенького существования, немало известных каунасских дам.

Женский клуб уже давно занимал ее мысли. Она издали наблюдала за ним и искала знакомств с его членами. Но вступить туда как-то до сих пор не решалась — то маленький Альгирдукас мешал, то домашние заботы, а особенно — невысокое общественное положение мужа. Разве приятно супруге незаметного чиновника, какого-то там делопроизводителя или завхоза, тереться среди жен министров, директоров, адвокатов и прочих деятелей, уже имеющих в обществе вес и авторитет? Но теперь она стала с ними вровень, может быть, даже превосходила некоторых.

И Домантене начала свое завоевание «света» с Женского клуба. Прежде всего она ближе сошлась с некоторыми из его завсегдатаев, принялась посещать организуемые клубом лекции и чаепития.

Наконец была принята в «действительные члены» и совершенно втянулась в его жизнь.

Жизнь эта показалась Домантене чрезвычайно интересной. Постоянные развлечения, ужины, лекции, на которые приглашались и мужья, очень нравились Домантене. Скоро она выдвинулась и стала одной из главных заправил клуба.

Возвращаясь оттуда, она частенько заглядывала с приятельницами в кафе. Встречалась со знакомыми, делилась впечатлениями дня. Услышанные там новости рассказывала в клубе, а клубные новости в тот же день несла в кафе. И все время было о чем говорить и о чем думать.

Уходя, она оставляла Альгирдукаса со служанкой, которая теперь выполняла и обязанности воспитательницы. Дома иногда встречал ее беспорядок. На кухню и вообще на хозяйство уходило гораздо больше денег, чем прежде.

Зачастую Зина возвращалась поздно, когда Викторас уже отужинал, а Альгирдукас спал. Однако пока в их семейных отношениях перемен не замечалось. У нее всегда было хорошее настроение. И относилась она к Викторасу с нежностью. Они говорили об Альгирдукасе, Зина уверяла, что хорошо смотрит за сыном, дает указания служанке, контролирует ее работу. Рассказывала мужу каунасские сплетни, болтала о модах, иногда приглашала его самого завернуть в клуб на чашку чая, послушать лекцию.

Однако Домантас не был склонен ходить туда. И вообще не восхищался общественной деятельностью жены. Но вначале воздерживался от упреков. Всегдашнее хорошее настроение Зины даже нравилось ему. Он только был несколько озабочен воспитанием Альгирдукаса, но заверения жены, что служанка справляется, умело ухаживает за ребенком, его успокаивали.

Однако и саму Домантене иногда волновал Альгирдукас. То в клубе, то в кафе она вдруг вспоминала о сыне и, оставив приятельниц, спешила домой. Ей было неспокойно — успевает ли заваленная делами служанка должным образом присматривать за сыном?

* * *

Однажды после обеда Зина сказала мужу:

— Слушай, Виктутис, а не следовало бы нам нанять Альгирдукасу специальную няню?

Домантас отложил газету, поднял на жену глаза.

— Правда, Эльзбета неплохо следит за ним, но у нее пропасть и другой работы. Опытная бонна была бы куда лучше. Я знаю одну немку, очень хорошую. И у Юргайтисов, и у Карклялисов, и у других немки. Почему бы и нам не взять? Как ты считаешь?..

Она, склонив голову, просительно смотрела на мужа и ждала ответа.

— Нанять бонну? Это же опять новые расходы! Ведь раньше ты сама воспитывала сына. Может, и теперь обойдемся без няньки? И ты бы реже из дому уходила.