Карьеристы

— Ах, милый мой, прочтешь — поймешь! — недовольно скривился Мурза. — Знаешь, между прочим, почему я взялся за вильнюсский вопрос?

— Почему?

— Вильнюс — это такая идея, которая в каждом литовце как открытая рана, — начал он тихим и таинственным голосом. — В настоящее время Вильнюс, пожалуй, предмет самых сильных и святых стремлений всего нашего народа. С помощью таких великих идей можно многое выиграть. Между нами говоря, их следует монополизировать. Я сказал бы даже, что на них не грех и поспекулировать… немного… Следует убедить нацию, что только мы боремся за возвращение Вильнюса, а все другие партии его проморгали, продали. Это, разумеется, несколько демагогично, но в политике так было и всегда будет.

— Однако другие партии пользуются этим же методом, — заметил Домантас, не проявляя особого восторга по поводу политических хитростей Мурзы.

— Потому я и говорю, что всегда надо удерживать чужую территорию, если не хочешь потерять свою, нападать надо на врага, чтобы он на тебя не напал. Так-то, мой милый… Брось свой объективизм и стань политиком.

Мурза поднялся, несколько раз прошелся по кабинету, смял в пепельнице окурок и, подойдя к Домантасу, сказал:

— Прошу к столу! Выпьем по рюмке, да и поесть пора.

В столовой был сервирован ужин. Все здесь выглядело уже не по-холостяцки. Прекрасный буфет орехового дерева, фарфор, хрусталь, серебро, на столе обильная и хорошо подобранная закуска.

— Вкусно поесть — одно из немногих удовольствий нашей жизни, — садясь и предлагая место Домантасу, улыбнулся хозяин.

Выпив несколько рюмок и как следует закусив, Алексас Мурза начал:

— Ты, очевидно, уже догадываешься, о чем я собирался говорить с тобой? Возможно, придется тебе уступить свое место делопроизводителя кому-нибудь другому.

— Вот как?! Что ж, видно, не подхожу я для этой должности… — положив нож и вилку, нахмурился Домантас.

— Совсем не поэтому, милый мой. Тут причина другая. Хотя, говоря по-дружески, есть на тебя жалобы. Кое-кому не по нутру, что частенько, начиная говорить о государственных делах, ты как бы забываешь об интересах собственной партии. Для патриота это, может быть, и не грех, но служащему партийного центра не к лицу. Кроме того, некоторые обвиняют тебя в горячности, невыдержанности; словом, говорят, что не умеешь ты уживаться с людьми. Делопроизводитель должен иметь подход к каждому человеку, будь он даже последним идиотом. Лишь бы тянул руку за нас. Но, с другой стороны, в твоих способностях, особенно в трудолюбии и честности, никто не сомневается. Не обижайся за откровенность… мы ведь свои люди.

Домантас напряженно слушал. Он даже не мигал, положил руки на стол и всем телом подался вперед. Лишь после того как Мурза замолчал, он шевельнулся и, будто оправдываясь, пробормотал:

— О, конечно, пожалуйста, пожалуйста… Мне очень интересно.

— Вот, значит, какие дела… Но не падай духом, братец. — Мурза сделал паузу и торжественно объявил: — С первого ты получаешь место директора департамента! Я уже и с министром говорил. Уберут там одного не нашего человека, и все будет в порядке… Согласен?

— А в каком министерстве? — взволнованно и удивленно спросил Домантас.

— Департамент экономики министерства сообщений. Правда, в основном будешь иметь дело с чистой бухгалтерией… Но ведь у директора неплохой оклад!

Домантас перевел дух, будто проглотил большой кусок, откинулся на спинку стула и заморгал. Он взял было вилку, потом положил ее, отодвинул тарелку, благодарно взглянул на Мурзу и мягко, радостно проговорил:

— Согласен. Спасибо.

— Одной благодарностью не отделаешься, придется кое-что добавить… Ну, скажем, что получу я? — Мурза, улыбаясь, смотрел на Домантаса и ждал ответа.

— Получите мою глубокую признательность.

— Ну, этого недостаточно! — протянул Мурза, довольный собой и Домантасом. — Ты должен будешь всегда поддерживать в партии мою позицию.

— Я и так поддерживал бы вас… Но разве это может что-нибудь значить? Особенно такой незначительный голос, как мой… — ответил Домантас, разглядывая рюмку, которую крутил в пальцах.

— О, не скажи, в партийных верхах тебя ценят как человека объективного и честного. Но, с другой стороны, у тебя есть враги, как, впрочем, и у меня самого. Но я их нисколько не боюсь! — Он налил вина. — Голова у меня вечно набита разными идеями, и как раз в ближайшее время я собираюсь приступить к осуществлению кое-каких своих замыслов… Правда, в основном это касается бизнеса, но бизнес будет полезен нам всем. Итак, за директора!

* * *

Домантас возвращался от Мурзы в отличном настроении, со светлыми мечтами о будущем. Не столько радовали его хорошее место и большой оклад, сколько сознание собственной значимости и убеждение в том, что вот, мол, и он кое-чего достиг!

Погрузившись в свои мысли, он быстро шагал, размахивая руками, ничего вокруг не замечая. Знакомые приподнимали шляпы, но он не обращал на них внимания. Он думал о своих новых обязанностях, о том, как будет чувствовать себя на столь ответственной работе, достоин ли этого места и громкого титула «директор».