Карфаген должен быть разрушен

Карфагеняне тянули время в ожидании прибытия своего полководца. Они отправили к Сципиону в Тунет делегацию из тридцати человек для переговоров об условиях мира. Распростершись ниц перед ним по левантийскому обычаю, послы сначала повинились, а потом возложили ответственность за деяния Карфагена на клан Баркидов и их сторонников. Сципион в ответ предложил целый ряд условий. Карфагеняне должны передать всех пленных, перебежчиков и беженцев, вывести войска из Италии, Галлии и Испании, уйти со всех островов между Италией и Африкой; им также надлежало сдать римлянам весь флот за исключением двадцати судов, обеспечить римскую армию пшеницей и ячменем и выплатить контрибуцию в размере 5000 талантов серебра. Это были, без сомнения, жесткие требования, но прежде Сципион вообще был настроен на то, чтобы не вести никаких мирных переговоров и разрушить Карфаген. Возможно, после неудачных попыток взять Утику он понял: осада Карфагена потребует еще больше времени, человеческих жертв и материальных ресурсов. Длительная осада, кроме того, не устраивала Сципиона еще по одной причине: его могли заменить другим магистратом и лишить возможности вкусить плоды победы^{1087}.

Совет старейшин Карфагена согласился с условиями, и летом 203 года в Рим выехала делегация заключать договор с сенатом. Послы, видимо, следуя одобренной общей стратегии, вновь обвинили Баркидов во всех грехах: «Виноват в этой войне один Ганнибал; карфагенское правительство ни при чем; он перешел не только Альпы, но даже Ибер без приказания Совета; он самовольно начал войну с римлянами и еще до того с сагунтинцами; а Совет и народ карфагенский до сего дня не нарушили договор с Римом»^{1088}.^{1089} Обелив Совет старейшин, послы затем сказали: не Карфаген, а Ганнибал нарушил условия договора 241 года. Назначение их риторики прояснилось, когда они стали доказывать, что следует признавать правомочность именно этого договора: он позволял карфагенянам по-прежнему владеть Балеарскими островами и, возможно, Южной Испанией. Добившись того, что римляне приостановили наступление, эмиссары теперь хотели выторговать и лучшие условия заключения мира с Римом. Если это у них не получится, то, затягивая дискуссии, они выиграют больше времени для Ганнибала и Магона.

Но римские сенаторы не были столь наивны, чтобы не разгадать тактику карфагенян (кроме того, послы были слишком молоды и вряд ли помнили статьи договора 241 года). Тем не менее сенат — возможно, из-за неприязни к удачливому Сципиону — ратифицировал новый договор, поставив, правда, условие: он вступит в силу после полного и окончательного вывода войск Ганнибала и Магона из Италии^{1090}.

Ганнибал гневно отреагировал на приказание покинуть Италию. В Совете старейшин давно вошло в привычку находить козла отпущения, и Ганнибал доказал, что тоже умеет это делать. Ливий писал:

«Рассказывают, что когда послы объявили ему, с чем пришли, он выслушал их, скрежеща зубами, стеная и едва удерживаясь от слез: “Уже без хитростей, уже открыто отзывают меня те, кто давно уже силился меня отсюда убрать, отказывая в деньгах и солдатах. Победил Ганнибала не римский народ, столько раз мной битый и обращенный в бегство, а карфагенский сенат[337] своей злобной завистью. Сципион не так будет превозносить себя и радоваться моему бесславному уходу, как Ганнон, который не смог ничего со мной сделать, кроме как, погубив Карфаген, только бы погрести под его развалинами мой дом”»^{1091}.^{1092}

В Совете старейшин прибавилось противников Ганнибала. Среди оппонентов Баркидов были и такие, кто поддерживал полководца, пока он преуспевал, завоевывал трофеи и новые территории. Когда с карфагенских фронтов начали поступать плохие вести, эйфория кончилась и наступила пора разочарований и праведного гнева. К 203 году многие из тех, кому понравилось купаться в лучах его славы, переметнулись в стан Ганнона и его сторонников.

Ганнибал тем не менее подчинился приказу вернуться в Карфаген. Его брату Магону не довелось увидеть родину. Он успел погрузить войско на суда и уйти из Лигурии, но умер от ран, когда флотилия шла мимо Сардинии и римляне захватили немало его кораблей^{1093}. Ганнибал высадился в Северной Африке с армией, состоявшей из 15–20 тысяч ветеранов. Он оставил в Италии часть войск для охраны городов, все еще преданных ему, а остальных отпустил на волю.