Карфаген должен быть разрушен

– Странный ты человек! Ведь в решении сената ясно сказано «перерезать жилы». Ну, допустим, мы разрешим сирийцам продать слонов. Кто осмелится их купить? Ведь для того чтобы владеть боевыми слонами, опять-таки разрешение сената требуется. Ты говоришь, отпустить. Но обученный слон привыкает к человеку, как собака. Попробовал бы ты своего Молоса отпустить…

– Мой Молос!

Лицо Октавия помолодело. Морщины разгладились.

– Знал бы ты, что это за собака! Он моим детям как нянька, а на охоте – зверь! От него не уйдешь! А глаза человеческие, все понимает.

Беспорядочный плеск, скрип уключин. Звон ножных цепей. Свист канатов. Хлопанье паруса. Привычные звуки, предвещающие высадку.

Сульпиций поправил тогу и двинулся к сходням. Октавий, несколько помедлив, последовал за ним.

Обычно, высаживаясь на берег, послы направлялись к зданию, где находились городские власти и сообщали о цели своей миссии. Но на этот раз они должны были просить, чтобы их сопровождали в Антиохию, столицу державы Селевкидов.

Решительная походка, необычная одежда привлекали внимание прохожих, которые смотрели на послов, о чем-то переговариваясь.

Благодушное настроение не покидало Сульпиция:

– Вот мы и в Сирии, – сказал он, не замедляя шага. – Селевк Никатор, основав этот город, дал ему имя своей матери Лаодики. Столицу же нарек именем своего отца Антиоха. Третьему городу присвоил имя жены Апамы, а свое имя оставил городу, называвшемуся ранее Гидатос Потомой. Четыре дочери Сирии: Антиохия славится роскошью и многолюдием, Селевкия – неприступностью, Апамея – воинственностью, Лаодикея – изобилием. Нет вина лучше лаодикейского.

– Смотри, кто там стоит на ступенях дома и машет нам рукой?

– Да ведь это царедворец Лисий! – воскликнул Октавий. – Как он тут оказался? Нам теперь и в Антиохию не надо.

Лицо Лисия сияло, как только что отлитый денарий.

– Боги мои! – выговорил он. – Какая неожиданность! Случайно заехал в Лаодикею, и вдруг вижу своих благодетелей. Вот обрадуется юный царь, когда узнает, каких гостей я привез.

– Мы можем здесь все дела решить, – сказал Сульпиций. – У нас есть поручение, вернее приказ.

– Любой приказ будет принят к сердцу и выполнен! – ответил сириец, склонив голову.

– Речь идет об уничтожении кораблей и боевых слонов.

Сириец побледнел. Лоб его покрылся испариной.

– Но без решения царя… Как я могу, – пробормотал он.

– Царю девять лет, – сказал Сульпиций. – Если ты за него правишь, то и решай за него.

– У нас враги, – лепетал Лисий. – Опять восстал Иерусалим. Без слонов и кораблей нам не справиться…

– Все это ваши дела! – оборвал Сульпиций. – Нам же приказано добиться точного выполнения условий мира с Антиохом Великим. Разрешено держать десять трирем, ты же построил корабли с пятью палубами… Боевых слонов иметь не положено. Мы должны убедиться в уничтожении пятипалубников и боевых слонов.

– Но слоны в Апамее, – сказал Лисий.

– Знаю! – бросил Сульпиций, – Мы начнем с кораблей, и кончим, с твоего разрешения, слонами.

– Я схожу за воинами, – проговорил Лисий, опуская голову, – видят боги, я сделал все, чтобы защитить царскую честь.

– Как ты его прижал! – восхищенно воскликнул Октавий, когда сириец удалился. – Мне казалось, он будет дольше сопротивляться.

– Да! Он из тех, о ком говорят: медлителен на ноги, скор на язык. Но запомнил урок, который дали мы его Антиоху.

– О каком Антиохе ты говоришь?

– Об отце мальчика, который ныне правит. Он осадил Александрию египетскую, и сенат принял решение, чтобы царь вернулся в Сирию.

– Да, да! – перебил Октавий. – Я сам за решение голосовал. И, помнится, Антиох выполнил волю сената.

– Выполнил, – согласился Сульпиций. – Но как? Я тогда был младшим послом при Попилии Ленате. Пришли мы в царский лагерь. Жарища. Слепни над головой вьются. Я сорвал прутик, чтобы их отгонять. Антиох выходит из царского шатра и с нами стоит. Попилии Ленат изложил решение сената. Антиох сказал: «Надо подумать!» – и направился к шатру. Тут-то Ленат выхватил у меня прутик и обвел вокруг царя круг. «Думай, – приказал он, – не выходя за черту!»

– Ну и Ленат! – расхохотался Октавий.

Показался Лисий в сопровождении воинов. Октавий насчитал пятнадцать человек.

– Боевые суда в восточной гавани, – сказал Лисий, не поднимая глаз. – Мы готовы.

– Знаю! – бросил Сульпиций. – Но два пятипалубника ты спрятал в бухточке, что в трех милях от города. Прикажи их привести. Сегодня мы покончим с кораблями, а завтра – со слонами.

* * *

Над восточной гаванью Лаодикеи полыхало гигантское зарево. По палубам прыгали языки пламени, обнимая деревянные украшения на носах обреченных кораблей. Как пираты в красных туниках, они ползли вверх. И вот уже они скользят по парусам, распространяя удушливый чад. Словно стрелы, с треском вылетают искры и гаснут в розовой воде.