Карфаген

Каков был государственный строй Карфагена в этот ранний период его истории, не вполне ясно. У Вергилия (Aen., IV, 296) Элисса — основательница города —названа царицей. У него же находим и намек на существование в Карфагене сената и народного собрания (Aen., IV, 682: populumque patresque urbemque tuam; ср. уже цитированный выше комментарий Сервия ad locum).

Если царская власть какое-то время в Карфагене действительно существовала, то ни продолжительность ее существования, ни ее прерогативы, ни ее характер установить по имеющимся данным невозможно. Во всяком случае власть династии Магонидов существенно отличалась от древней царской власти. Возможно, Элисса именовалась царицей как основательница города, представительница древней царской династии[211].

В дальнейшем, примерно до середины VI в., высшую власть сосредоточивала в своих руках Коллегия десяти — decern principes (Iust., XVIII, 6, 11; 7, 17). Вероятно, эта коллегия возникла из совещательного органа, имевшегося при царице. Ее члены, согласно легенде, отправились к царю макситан для решения вопроса о его браке с Элиссой, к ним же обращалась Элисса, отказываясь от брака. Но при каких обстоятельствах они захватили власть, источники не сообщают[212].

Важным органом олигархической диктатуры был в Карфагене Совет старейшин (Polyb., VI, 51, 1-2). Древность этого учреждения доказывается приведенными выше словами Вергилия об аристократическом элементе (patres) в государственном строе Карфагена. Члены совета носили, по-видимому, титул rb — «великий», засвидетельствованный в многочисленных надписях. Этот титул по наследству не передавался (ср.: CIS, III, 3588, 3610; в этих надписях сын лица, носящего титул rb, сам не является таковым); следовательно, членство в совете не было наследственным. Как подчеркивает Аристотель, магистраты в Карфагене выбирались по принципу знатности и богатства (ού γαρ μόνον άριστίνδην, άλλα κοά πλουτίνδην), однако порядок комплектования совета неизвестен.

Ничего не сообщают источники и о той роли, которую играло в жизни раннего Карфагена народное собрание. Приведенные выше слова Вергилия показывают только, что оно, несомненно, собиралось. В этой связи нелишне отметить, что пунийская армия до середины VI в. до н.э. являлась народным ополчением (Iust., XVIII, 7). Это, возможно, свидетельствует о значительной роли плебса в жизни города.

Можно предполагать, что и другие финикийские колонии имели аналогичные органы управления, деятельность которых могла осуществляться под контролем наместника, назначаемого метрополией.

Глава вторая ОБЪЕДИНЕНИЕ ФИНИКИЙСКИХ КОЛОНИЙ В ЗАПАДНОМ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ И ОБРАЗОВАНИЕ КАРФАГЕНСКОЙ ДЕРЖАВЫ

I

Основывая колонии в отдельных пунктах Пиренейского полуострова, финикияне натолкнулись на длительное и активное сопротивление со стороны Тартесса. Это сопротивление легко объяснить: создание финикийских колоний ставило под угрозу положение Тартесса как крупнейшего обладателя месторождений драгоценных металлов. Не подлежит сомнению, что постепенно ушли в прошлое времена, когда коренное население Пиренейского полуострова не умело использовать драгоценный металл и не знало ему цены. Большую роль в этом сыграла финикийская торговля. Вряд ли Тартесс был склонен без борьбы уступить финикиянам свое положение монополиста в Западном Средиземноморье. Источники не дают никаких оснований для того, чтобы вслед за А. В. Мишулиным постулировать какие-то договорные отношения между Гадесом и Тартессом[213]. Многократные попытки обосноваться в районе Гадеса, основание Ликса не на европейском, а на африканском побережье Гибралтарского пролива свидетельствуют, по всей видимости, о том, что тартесситы оказывали колонистам-финикиянам упорное и на первых порах небезуспешное сопротивление.