Кари Мора

Первый помощник Эстебан расположился в рубке, пристроив винтовку на нижний край рамы открытого окна. Блеснувшее на миг стекло он засек сквозь оптический прицел.

– Вижу одного наверху, в открытом окне. Вытащил бинокль только что, рядом со стулом стоит автомат! – доложил Эстебан капитану.

Толстый трос порядка, роняя на палубу капли воды, одну за другой поднимал со дна крабовые ловушки. Игнасио ловко подхватывал вылезающие из воды ящики, сделанные из дощечек и стальной сетки, и тут же вытряхивал пойманных голубых крабов в огромный ящик в центре палубы. Пустые ловушки укладывал в штабеля в корме – потом их опять начинят свежей наживкой. Мокрый порядок медленно и неуклонно лез из воды. Схватил, опорожнил – в штабель. Схватил, опорожнил – в штабель.

В каких-то двух длинах корпуса от персональной гавани Эскобара Игнасио открыл очередную ловушку – и застыл.

– Mierda![57]

Капитан Марко отцепил карабин поводца от порядка, вырубил лебедку.

Игнасио так и не сумел заставить себя опустить руку в ловушку. Просто перевернул ее над ящиком, и голова Антонио покатилась по горе живых крабов, грозно поднявших клешни. На голове по-прежнему оставалась водолазная маска. Лицо вокруг нее было изрядно изъедено крабами, запертыми в ловушке вместе с ней, но за стеклом оно осталось нетронутым, и глаза Антонио безжизненно таращились в небо среди шевелящихся клешней.

На причале появился Матео. Согнув руку в локте, сделал неприличный жест, потом ухватился за ширинку обеими руками, подергал вверх-вниз.

– Я ща ему хер отстрелю! – прошипел Эстебан из рубки.

– Не сейчас, – бросил Капитан Марко.

* * *

На площадке лодочной стоянки Бенито долго всматривался в объеденное крабами лицо своего юного друга.

– Звони Кари, – произнес он.

– Не хватало только ей на это смотреть! – отозвался Капитан Марко.

– Она все равно захочет приехать, – сказал Бенито.

Глава 17

Детектив-сержант Терри Роублз из отдела убийств Майами-Дейд[58], тридцати шести лет, все еще находящий в отпуске по ранению, остановил машину на стоянке «Пальмира-гарденз», в тени деревьев возле ограды. Едва он успел заглушить мотор, как засветился экран мобильника – звонили из судебно-медицинской экспертизы.

– Терри, это Холли Бинг.

– Привет, Холли.

– Терри, утром мне прислали пулю из утопленника: мужчина, светлый латинос, на вид лет двадцать с небольшим. Отправила ее в ИСБИ[59] в Куантико. Есть совпадение! Похоже, пуля из какого-то из тех стволов, из которых обстреляли твой дом. Помнишь ту, что достали из стены в спальне? Уровень соответствия – выше девяноста процентов.

– Кто он?

– Пока непонятно. Я звонила тебе в отдел, и мне дали твой мобильник. Когда опять вернешься к работе?

– Как врачи разрешат. Наверное, скоро.

– А как Даниэла? Ничего, что я спрашиваю?

– Как раз приехал ее навестить. Буду у тебя через час.

– У меня сейчас занятия со студентами, но все равно приезжай. Ничего, если я тебя представлю? Они на меня очень обидятся, если я тебя спрячу.

– Вот черт… Ладно, лады. Спасибо, Холли.

В машине рядом с Роублзом сидела собака – такса по кличке Салли. Когда он закончил разговор, Салли перелезла к нему на колени. Подхватив ее под мышку, он вылез из машины и на ватных ногах двинулся к «Пальмира-гарденз».

* * *

«Пальмира» – лучший центр ухода и реабилитации на всем Юго-Востоке. Изящные старые здания под высоченными деревьями. Ручка на калитке в ограде – только снаружи, изнутри так просто не выйдешь.

В саду на скамейках – несколько здешних постояльцев.

Вокруг стоящего под высоким деревом священника преклонных лет собралась внимающая ему группа домашних животных, нашедших приют на территории центра, – четыре собаки, кошка, небольшая коза, три попугая и стайка цыплят. Проповедник подкреплял интерес своей паствы, регулярно предлагая ей всякие вкусности из собственных карманов. Он даже пытался класть лакомые кусочки им на языки, как святое причастие, но чаще всего их просто выхватывали у него из руки. Попугая он только что причастил тыквенным семечком, осторожно зажав его кончиками пальцев. К разношерстной группе прихожан присоединился лишь единственный представитель человеческой расы – пожилой джентльмен, которому священник время от времени величественно скармливал то одну, то две горошины «Эм-энд-Эмс».

Другой рукой священнослужитель придерживал за корешок раскрытую потрепанную Библию в кожаном переплете, вдохновенно размахивая ею, отчего страницы сами собой перелетали туда-сюда – хитрый прием, который в свое время ввел в оборот небезызвестный Билли Грэм[60].

Такса Салли, явно унюхавшая предлагаемые яства, проявила к проповеди неподдельный интерес. Заерзала, пытаясь вырваться, когда Роублз с ней и небольшим пакетом под мышкой входил в главное здание.

Директор была у себя. Сорокалетняя Джоанна Спаркс правила центром железной рукой, никому не давая поблажки. Роублз думал, что ее трудно чем-нибудь удивить, но при виде его она вдруг радостно заулыбалась. С колен у нее спрыгнула маленькая собачка. Роублз опустил Салли на пол, и обе собаки сразу же стали обнюхиваться, размахивая хвостами.