Карибская сага

– Отведайте, милая донна Анна этого славного вина. От Души предлагаю. Дикая слива в наших краях – символ искренней любви. Большой любви, до гроба, – дружелюбно (через переводчика Джедди), предложила Нару.

Айна взяла в руки протянутый котелок, улыбнулась – как-то слегка печально, после чего проговорила – едва слышно, задумчиво и неотрывно глядя на Сизого:

– Я пью – за любовь. И за детей наших – настоящих и будущих…

Поднесла котелок к губам, но глотнуть не успела.

Нару ловко выхватила из ножен острый кинжал и ударила Айну – прямо под сердце.

Быстро всё так случилось, никто не сумел ей помешать…

Нару, конечно, тут же порвали на мелкие части. Первым Сизый метнул свой нож – прожужжал серебристый веер, и у Нару из горла забил кровавый фонтан. Ник браунинг разрядил в подлую убийцу, Банкин – всю обойму из винчестера, остальные.… Порвать-то порвали, а толку?

«Какой же я дурак! Нет, даже не дурак – сволочь последняя!», – без устали корил себя Ник. – «Знал же, знал на уровне подсознания, что не кончится это добром. Как же иначе, голливудских фильмов-то, в своё время, досыта насмотрелся. А в этих фильмах всегда так было: кончается романтическая история полным хэппи-эндом, главные герой и героиня целуются, и тут – из-под обломков разрушенного здания – вылезает мерзкий монстр, убитый уже много раз подряд, поднимается, и герою, либо героине, подло стреляет в спину…. Знал ведь всё, а недосмотрел! Предлагал же тогда мудрый Аймар – сразу эту Нару зарезать, чтобы не рисковать. Так нет же, не послушались старика, слюнтяи…

Айна безостановочно хрипела и протяжно стонала – практически выла, а на её губах активно пузырилась странная, слегка зеленоватая пена.

Ник склонился над раненой девушкой, внимательно присмотрелся.

Нож, судя по всему, совсем неглубоко вошёл в грудную клетку и сердца не задел.

Почему же Айна так хрипит? А ещё – эта пена странная…

Подошёл Зорго, торопливо снял с мёртвого тела Нару ножны и, обнюхав их, тут же переменился в лице.

– Плохо всё, совсем плохо, – сообщил дрожащим голосом. – Это яд «бозанко», страшный, смертельный…

Джек Негро, повертев ножны в руках, хмуро подтвердил:

– Да, «бозанко». Страшная штука, придуманная индейцами племени чиго очень много Больших Солнц тому назад. От него нет спасения, человек, которому «бозанко» попал в кровь, умирает долго, в страшных мучениях.

Банкин осторожно вытащил кинжал из груди Айны, промыл рану перекисью водорода, потом – слегка разведённым ромом, смазал мазью Вишневского – вдруг, да вытянет яд, – тщательно перевязал.

Потом раненую на руках осторожно перенесли в наспех поставленную палатку.

Айне становилось всё хуже и хуже, она уже не стонала – кричала страшно и протяжно, её глаза закатились, зеленоватая пена клочьями слетала с губ…

Лицо молодой женщины разительно изменилось: слетел весь лоск и шарм, из-за которых многие принимали Айну за испанку с примесью крови благородных ацтеков, сейчас на грязном байковом одеяле лежала обычная чукотская девчушка – худая, измождённая, с неровным шрамом на серой щеке.

Сизый непрерывно носил в палатку к умирающей жене сосуды с разными отварами, орал на всех подряд, пинал мулов, подвернувшихся под ноги, и плакал – мелкими злыми слезами…

Всё правильно, как тут не плакать?

Сам во всём виноват: не попал бы тогда, как лох последний, в плен к этим чиго, – сидела бы себе Айна в Ленинграде, живая и здоровая, Афоню с Мартой воспитывала бы…

Ник сидел вместе с Банкиным и Джедди за походным столом, смолил без остановки местные гадкие папиросы, пил, не хмелея, крепкий ром – чарку за чаркой. Банкин что-то хмуро бормотал себе под нос, плавно водя остриём стилета по столу. Джедди крепко задумался, что называется – полностью ушёл в себя…

Подошёл Сизый. Он уже не плакал – строгий весь такой из себя, подтянутый.

Папиросу достал, закурил и заговорил – голосом бесцветным и мёртвым:

– Ей всё хуже становится. Щёки уже ввалились, почернели, волосы выпадают. Не хочу я на это больше смотреть…. Может, кто-нибудь из вас, а? Я сам – не смогу…

Ник переглянулся с Банкиным, оба сразу поняли – о чём это Лёха просит.

Молчали, отводили в сторону глаза.

Джедди очнулся от своих дум, поглядел на всех по очереди круглыми испуганными глазами.

– Вы что такое задумали? А? Вы, что же, хотите её…, – парнишка не смог договорить и потерянно замолчал.

– Это жизнь, мальчик, – негромко проговорил Сизый. – Нельзя по-другому….

– Можно! – твёрдо заявил Джедди. – Я спасу сеньору Анну! И не надо так недоверчиво качать головами! Я знаю, что говорю…. Понимаете, мой Огнин, – пальцем показал на медальон, – он очень многое может. Мне дон Романо рассказывал. Кто носит на своей груди Огнин, тот не может умереть ни от яда, ни от огня, ни от воды. Понимаете? Только это относится к настоящему хозяину Огнина. Ни к тому, кому просто дали его поносить, а к Хозяину…. Понимаете? Вот, я уже попрощался с медальоном, теперь он – не мой…. Пойдёмте, я передам Огнин его новой хозяйке…

Они вынесли Айну из палатки, бережно уложили на мягкую траву, согретую последними лучами заходящего тропического солнышка.