Карибская тайна. Немезида

— Комендант, человек опытный, сообщил мне, по какой причине его так волнуют мои выводы. Общение с этим заключенным во все большей и большей степени вселяло в него уверенность в том, что молодой человек этот, попросту говоря, не является убийцей. Он не обнаруживал сходства с убийцами, он не был похож на всех знакомых ему убийц; комендант придерживался мнения, что молодой человек этот принадлежит к криминальному типу, который никогда не исправится, в какие условия его ни ставь; что он просто не способен изменить себя; словом, помочь ему чем-либо было невозможно, однако комендант, тем не менее, испытывал полную уверенность в том, что ему был вынесен неправильный приговор. Он не верил, что этот парень убил девушку, сперва задушив, а потом изуродовав, после чего сбросил тело в канаву. Он просто не мог заставить себя поверить в это. Он просмотрел дело; фактическая сторона, казалось бы, была полностью доказанной. Юноша знал девушку, их видели вместе в ряде случаев перед преступлением. Должно быть, они спали вместе... были и другие факты. Его автомобиль видели в округе. Узнали его самого и так далее. Совершенно ясный случай. Но мой друг, по его словам, не был удовлетворен. Им владело острое ощущение несправедливости. Ему нужно было чужое мнение. Он хотел услышать не точку зрения полиции, которая была ему известна, его интересовало мнение профессионального медика. То есть войти в область моих интересов. Так сказать, в мою епархию. Он хотел, чтобы я посетил этого молодого человека. Посмотрел его. Поговорил с ним, дал свое профессиональное заключение. После чего сообщил бы ему свое мнение.

— Очень интересно, — проговорила мисс Марпл. — Да, в самом деле интересно. Во всяком случае, ваш друг — этот комендант — был человеком опытным и приверженцем правосудия. Человеком, к мнению которого вы прислушивались. Нетрудно предположить, что вы исполнили его желание.

— Да, — согласился профессор Уэнстед, — я был воистину заинтересован. Я встретился с этим субъектом, как буду называть его далее, и подошел к нему с нескольких различных позиций. Поговорил с ним, обсудил возможные изменения в отношении к нему со стороны закона. Я сказал ему, что можно привлечь адвоката, советника королевы, который определит, какие факты можно истолковать в его пользу. Я говорил с ним как с другом и как с врагом, так чтобы можно было видеть его реакцию на различные подходы, а кроме того, сделал много физических анализов, которые мы часто применяем в нашей практике. Но не стану входить в технические подробности, они для вас не имеют значения.

— И что же вы в конце концов решили?

— Я пришел к выводу, — сказал профессор Уэнстед, — что друг мой, скорее всего, прав. Я не думаю, чтобы Майкл Рэ-фьел был убийцей.

— А как насчет упомянутой вами прежде судимости?

— Она, безусловно, сыграла против него. Конечно, не в мнении присяжных, потому что они услышали о ней только в судебном заключении, но прежде всего в мнении судьи. Она свидетельствовала против него, но я сам впоследствии сделал кое-какие справки. Он напал на девушку и, вероятно, изнасиловал ее, но не пытался задушить; кроме того, с моей точки зрения — а я видел множество дел, представляемых на выездных сессиях перед судом присяжных, — строго говоря, о насилии как таковом едва ли можно было говорить. Дело в том, что нынешние девицы куда более охотно, чем прежде, готовы подчиниться насилию. Их мамаши, напротив, очень часто настаивают на том, чтобы подобный эпизод квалифицировался как насилие. Девица, о которой идет речь, поддерживала отношения, заходившие несколько дальше дружбы, одновременно с несколькими парнями. Не думаю, чтобы этот факт рассматривался как существенное свидетельство против младшего Рэ-фьела. Обвинение в убийстве действительно было основано на факте убийства, однако все анализы и проверки — физические, ментальные, психологические — явным образом не соответствовали приговору суда по данному делу.

— И как же вы поступили?

— Я связался с мистером Рэфьелом и сказал ему, что хочу встретиться с ним по некоему вопросу, касавшемуся его сына. Посетив его, я изложил точку зрения свою и коменданта, добавив, что у нас в данный момент нет никаких доказательств, никаких оснований для апелляции, однако мы оба считаем, что судом был вынесен несправедливый приговор. Я сказал, что можно провести повторное расследование и что оно, возможно, выявит факты, которые можно будет предъявить Министерству внутренних дел... Оно могло оказаться успешным.