Карибская тайна. Немезида

— Да.

— И оставить… Лаки?

Он поморщился:

— Полагаю, ты знала все время, что… ну, что это все еще продолжается?

— Отлично знала.

— Но ты никогда ничего не говорила.

— А что я должна была говорить? Мы ведь все обсудили уже несколько лет назад. Никто из нас не хотел разрушать семью. Поэтому мы решили на публике держаться как супруги. — Прежде чем он успел что-нибудь сказать, она добавила: — Но почему теперь ты так хочешь вернуться в Англию?

— Потому что я дошел до ручки. Я не могу больше этого выносить, не могу! — Обычно спокойный, Эдуард Хиллингдон совершенно преобразился. Он судорожно глотал слюну, его руки тряслись, всегда бесстрастное лицо казалось искаженным болью.

— Ради бога, Эдуард, что случилось?

— Ничего, кроме того, что я хочу уехать отсюда.

— Ты был безумно влюблен в Лаки, но теперь это прошло. Ты это хочешь сказать мне?

— Да, хотя я знаю, что тебе эти чувства недоступны.

— О, давай не будем впадать в мелодраму, Эдуард! Я просто хочу понять, что тебя так сильно волнует.

— Ничего.

— Неправда. Так что же?

— Разве это не очевидно?

— Нет, не очевидно, — ответила Эвелин. — Попробуем ясно описать ситуацию. У тебя была связь с женщиной. Такое случается достаточно часто. А теперь роман кончился. Или не кончился? Может быть, не кончился с ее стороны? Это так? Меня часто интересовало, известно ли Грегу об этом.

— Не знаю. Он никогда ничего не говорил и всегда держался по-дружески.

— Мужчины бывают на редкость тупы, — задумчиво промолвила Эвелин. — Или, может быть, Грег сам имеет кого-то на стороне.

— Он ведь цеплялся и к тебе, не так ли? — осведомился Эдуард. — Ответь мне. Я знаю, что…

— О да, — беспечно ответила Эвелин, — но он цепляется ко всем. Таков уж Грег. Думаю, этому не стоит придавать особого значения. Просто ему необходимо как-то доказывать, что он настоящий мужчина.

— Тебе он нравится, Эвелин? Я хочу знать правду.

— Грег? Я к нему очень привязана, он меня забавляет. К тому же он хороший товарищ.

— И это все? Как бы я хотел тебе поверить!

— Я, право, не понимаю, какое это для тебя может иметь значение, — сухо произнесла Эвелин.

— Очевидно, я это заслужил.

Эвелин подошла к окну, бросила взгляд на веранду и снова вернулась.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что тебя огорчает на самом деле, Эдуард.

— Я уже рассказал тебе.

— Разве?

— Ты, наверное, не в состоянии понять, каким диким может показаться собственное поведение, когда временное безумие проходит.

— Я могу постараться и понять. Но сейчас меня беспокоит то, как отреагирует на это Лаки. Она не просто отвергнутая любовница. Она тигрица, у которой есть когти. Ты должен сказать мне правду, Эдуард, если хочешь, чтобы я тебе помогла.

— Если я не уеду от нее в ближайшее время, — тихо сказал Эдуард, — то убью ее.

— Убьешь Лаки? Почему?

— Потому что она заставила меня…

— Что заставила?

— Я помог ей совершить убийство.

Слова были сказаны. Последовала пауза. Эвелин уставилась на мужа:

— Ты понимаешь, что ты говоришь?

— Да. Я сам не знал, что делаю. Она попросила меня купить ей кое-что в аптеке. Я и понятия не имел, зачем ей это нужно. Лаки велела мне переписать рецепт, который она мне дала.

— Когда это было?

— Четыре года назад. Когда мы были на Мартинике. Когда… когда жена Грега…

— Ты имеешь в виду Гейл — первую жену Грега? Значит, Лаки отравила ее?

— Да, и я помог ей. Потом я понял…

Эвелин прервала его:

— Когда ты понял, что произошло, Лаки напомнила тебе, что ты переписал рецепт, что ты покупал лекарство и что, следовательно, вы оба в этом замешаны. Это так?

— Да. Лаки сказала, что сделала это из жалости — что Гейл была тяжело больна и умоляла ее достать какое-нибудь средство, которое положило бы конец ее страданиям.

— Убийство из милосердия! Понятно. И ты поверил в это?

Несколько секунд Эдуард Хиллингдон хранил молчание.

— Не особенно поверил, — наконец заговорил он. — Я примирился с этим объяснением, потому что мне хотелось в него поверить, потому что я был без ума от Лаки.

— А после — когда она вышла замуж за Грега — ты все еще в это верил?

— К тому времени я приучил себя к этой мысли.

— А Грег — ему многое об этом известно?

— Абсолютно ничего.

— Вот в это мне что-то не верится.

Эдуард Хиллингдон окончательно потерял самообладание:

— Эвелин, я должен спастись от этого кошмара! Эта женщина до сих пор напоминает мне о том, что я сделал. Она знает, что я больше не люблю ее — и не только не люблю, а начинаю ненавидеть! Но она дает мне понять, что прошлое связало нас намертво!

Эвелин, шагавшая взад-вперед по комнате, остановилась и посмотрела мужу прямо в глаза.

— Вся беда в том, Эдуард, что ты невероятно чувствителен и легко поддаешься внушению. Эта ведьма делает с тобой все, что хочет, играя на твоем чувстве вины. И я должна тебе сказать, что вина, которая тяготит тебя, — это адюльтер, а не убийство. Ты чувствовал себя виноватым из-за того, что связался с Лаки, и тогда она сделала из тебя орудие задуманного ею преступления и притом смогла внушить тебе мысль, что ты разделяешь ее вину. Но на самом деле это не так.

— Эвелин… — Он шагнул к ней.

Она слегка отступила и изучающе взглянула на него: