Карибский брак

Она поняла, что он не уверен в их реакции, они вряд ли отнеслись бы к изменению истории ее жизни с такой же легкостью, как он. Семейный бизнес зависел от отношений между людьми не в меньшей степени, чем от взлетов и падений в мире финансов. Все дела они вели с другими еврейскими семьями, принадлежавшими к той же общине. Перипетии, связанные с королем Луи-Филиппом, почти не коснулись благополучия евреев в прошлом, но его равнодушие к судьбе трудящихся привело к серьезным бунтам. Собирались толпы людей, возмущенных тем, что попираются их элементарные права, и черный дым наполнял улицы города. Для успешного развития бизнеса Коэнам было важно, чтобы сохранялась спокойная обстановка, а наличие невестки с сомнительным прошлым могло привлечь к ним нежелательное внимание и поколебать установившееся равновесие. Однако при всем том Лидии очень не хотелось лгать дедушкам и бабушкам, дядям и тетям ее детей.

– Но я хочу, чтобы они знали правду. Один раз я уже потеряла себя и заболела.

– Ты и сейчас больна? – спросил он обеспокоенно.

– Нет, но болела в прошлом и могу заболеть снова.

Анри притянул ее к себе.

– Решай сама. Как бы ты ни поступила, для меня это ничего не меняет.

Снег все еще шел, а Лидия слышала пение соловья. Она заплакала, подумав, что не оставила ему ни семян, ни фруктов и он может погибнуть, и тем не менее продолжала лежать и слушать, пока не наступила тишина. Она уснула и видела во сне море, а когда проснулась, небо было чистое. Насыпало столько снега, что движение во всем Париже остановилось. Не говоря ни слова мужу и не взглянув на детей, она надела сапожки и вязаную накидку и вышла в сад.

Замерзший соловей лежал в снегу, его перья были посеребрены инеем. Она взяла практически невесомое тельце и положила себе на колени. Она до сих пор не была уверена, что соловей действительно существует, и думала, что она, возможно, вообразила его, но перед ней было доказательство. Утро было такое тихое, что она слышала биение собственного сердца и неровное дыхание, переходящее чуть ли не в рыдание. Она отнесла птицу за дом, где стояли ящик с углем и мусорные баки. Подняв крышку одного из баков, она кинула в него птицу. Услышав мягкий удар, она содрогнулась. Она всегда думала, что это ее мать поет ей в саду и оберегает ее. Но это ушло в прошлое. Женщина, вырастившая ее, больше ничего не значила для нее.

Морозы сменялись серыми днями, в которые падал мокрый снег. Она больше не встречала мальчика ни на улице, ни в синагоге. Наверное, он был слишком занят в последний школьный семестр. А может быть, просто сказал ей все, что должен был сказать. Но ей его не хватало. Однажды она проходила мимо дома его тетки, но не решилась зайти. Париж превратился в поле битвы. Короля свергли, оппозиционные партии сцепились друг с другом. На улицах царила анархия, какой они еще не видели. Анри советовал Лидии с дочерями поменьше выходить из дома. Они проводили неделю за неделей в гостиной, в своем мирке, и Лидия отложила на время свое намерение изменить его. Девочки носили синие платья и танцевали, а на улицах было небывалое количество снега, и вдали виднелся черный дым костров.

Весной выяснилось, что Лидия беременна. Она переносила беременность не так, как предыдущие, и решила, что на этот раз должен родиться мальчик. Если действительно будет мальчик, они назовут его Лео в честь созвездия. Анри говорил, что все, до сих пор неизвестное ей в ее жизни, не имеет значения. Но это для него не имело значения, а вокруг был остальной мир. Она думала об этом всякий раз, когда выходила из дома, разговаривала с соседями, обсуждала меню с Авой. Она представляла, что придется пережить ее дочерям и будущему сыну, если будет известно их истинное происхождение. По субботам она просила свекровь отвести детей в синагогу, ссылаясь на плохое самочувствие, а сама в это время садилась на трамвай и ехала на Монмартрский рынок, где торговали африканские женщины. Многие из них продавали корзины, сплетенные из соломы. Они были такие красивые, что у нее слезы выступали на глазах. Она купила одну корзину у женщины из Сенегала. В некоторых из висевших корзин сидели птицы с ярким оранжевым и желтым оперением. Купленная ею корзина была небольшой, овальной и пахла кардамоном. Она поставила ее на свой письменный стол и время от времени брала ее и вдыхала запах. Ее сердце было разбито, но продолжало работать. В постели они с Анри занимались любовью быстро и молча, словно приближался конец света или буря должна была вот-вот снести их дом.