Карибы

— Не все могут похвастаться такой силой духа, потому что далеко не у всех есть Сьенфуэгос, которого они могли бы ждать, — заметил Луис — Большинство прибыли сюда, одержимые одной лишь мыслью: собрать растущее на деревьях золото и вернуться домой, разбогатев раз и навсегда.

— Они откажутся от этой идеи.

— И когда же, позвольте спросить? Когда их опустят в могилу? Колумб, по слухам, собирается продолжить путь на запад, оставив здесь губернатором своего брата Диего. Вы представляете в роли губернатора этого несчастного, не мечтающего ни о чем другом, кроме как стать епископом? Мы кончим так же, как форт Рождества, можете мне поверить.

— Не будьте таким пессимистом.

— Пессимистом? — удивился Луис. — Я всего лишь стараюсь быть честным с самим собой и могу сказать, что прежнее место было в тысячу раз лучше. Там, по крайней мере, были опытные люди, умевшие справляться с трудностями. А в Изабелле, если не считать Алонсо де Охеды и его буянов — нищих кабальеро, не имеющих ничего, кроме шпор да потертого плаща, — один лишь сброд, отъявленные негодяи, считающие себя обманутыми. Уже сейчас они требуют возвращения.

— Тогда лучше и в самом деле позволить им вернуться, — убежденно ответила Ингрид. — Покорить эти земли, установить взаимопонимания с местными жителями — дело весьма нелегкое, так что чем меньше останется здесь малодушных, тем лучше. Страх заразен, подобно чуме.

— А вы сами не боитесь?

— Только одного...

— ...что Сьенфуэгос никогда не вернется, я знаю, — закончил за нее фразу Луис с едва заметной улыбкой. — Сила вашей любви со временем ничуть не уменьшилась, правда?

— Скорее наоборот, — искренне ответила Ингрид. — С каждым днем я чувствую себя только ближе к нему, и всё, абсолютно всё, я делаю ради него.

6

С приходом дождей на острове всё переменилось.

Окружающей местностью овладела печаль, подчеркнув растущее разочарование женщин, казалось, покорно принявших свое вдовство, а также то, что теперь им придется положиться на милость тех, кто решит на них напасть — ведь защитить их некому.

Они уже не казались теми свирепыми каннибалками, что защищали свое селение и с мечтой о кровавом пиршестве ожидали возвращения мужей, везущих с собой много аппетитных жертв. Нет, теперь они были не более чем скопищем хрупких перепуганных созданий, полностью осознающих свою уязвимость и понимающих, что пройдет много лет, пока оставшиеся в селении мальчики вырастут и станут воинами.

Женщины проводили долгие часы, а порой даже целые сутки, сидя перед грубо размалеванными шахматными досками, изготовленными старым Стружкой, благоговейно передвигали пешки, ферзей, слонов и коней. Они совершенно не представляли, с какой целью все это делается, но в силу своей ограниченности были убеждены, что эта чужеродная «магия» — единственная надежда на спасение от всех несчастий.

Наблюдать за ними было смешно, но вместе с тем грустно, старому плотнику они напоминали тех согбенных и облаченных в траур существ из его городка, которые проводили целые часы перед каменным крестом, бормоча неразборчивые молитвы. Он задавался вопросом, до какой же глупости может довести вера, раз обычной доски в клетку достаточно, чтобы вести себя подобным образом.

— Ты только посмотри на них! — сказал канарцу Стружка. — Можно подумать, будто они и впрямь убеждены, что черный король в любой миг начнет двигаться сам по себе. Просто обезумели!

— Нет! — покачал головой рыжий. — Не обезумели. Они отчаялись и нуждаются в чуде.

— В чуде? — удивился плотник. — В каком еще чуде?

— Да в любом, — последовал странный ответ. — И лучше всего, если оно будет исходить от нас.

— Не понимаю.

— Но это же проще простого. Сейчас они совершенно деморализованы и пытаются найти спасение в шахматах, но если мы хотим над ними властвовать, то должны постоянно показывать, что мы — высшие существа. Они чудовищно примитивны, и множество предметов нашей культуры могут произвести на них впечатление.

— Что, например?

— Например, огонь.

— Они его уже знают.

— Но используют только для обогрева, слегка обжаривают кое-какую пищу и тратят много времени на то, чтобы поддерживать огонь, потому что с трудом его разводят. Они не знают всех возможностей огня.

— И что?

— Нужно снабдить их необходимыми материальными предметами, как мы снабдили их предметами духовными. Так мы всегда будем иметь над ними власть... — канарец весело взглянул на старика. — Что ты знаешь о гончарном деле? — поинтересовался он.

— Очень мало.

— Как и я, — улыбнулся Сьенфуэгос. — Но допустим, мы смогли бы обеспечить их посудой для приготовления пищи. Разве это было бы не чудо для того, кто никогда не видел ничего, кроме полых тыкв, куда кладут горячие камни?

— Ты что, собираешься сделать их цивилизованными?

— Я собираюсь сделать так, чтобы они от нас зависели, это будет главной гарантией нашей жизни и большой удачей, — убежденно заявил рыжий.

Стружка резко выдернул торчащий из ноздри волосок и слегка вскрикнул, а на его глазах выступили слезы. Наконец, он с нескрываемой иронией спросил:

— Ты точно всегда был лишь козопасом на Гомере?

— Точно. А что?