Карл Барт Очерк догматики

Так отвечает человек на благодатное присутствие Бога. Он говорит в ответ на эту милость свое исполненное ненавистью «нет». Народ Израиля отвергает своего Мессию, своего Царя в лице Иисуса. Народ Израиля оказывается не в состоянии поступить с возвышенным Вождем всей истории Израиля, которой Он задает смысл, иначе, чем отдать Его в конце концов язычникам для предания смерти. Иисус умирает вследствие наказания, определенного римским правосудием, поскольку Израиль выдал Его язычникам. Так поступает Израиль по отношению к своему Спасителю. А языческий мир в лице Пилата оказывается в состоянии лишь принять такую выдачу. Он приводит в исполнение приговор, который вынесли иудеи, и становится тем самым причастным к этому бунту против Бога. То, как поступает Израиль в данном случае, является примером типичной ситуации, повторяющейся на протяжении всей истории Израиля: посланные Богом люди не принимаются с радостью в качестве помощников, утешителей и святителей, и им со времен Моисея, как и в данном завершающем случае, говорится «нет». Это «нет» относится непосредственно к самому Богу. И таким образом, в этой ситуации последнего, самого близкого и непосредственного присутствия Бога обнаруживается абсолютная удаленность от Него человека. Здесь становится очевидным, что такое грех. Грех — это отвергнуть приблизившуюся к нам, существующую для нас милость Бога как таковую.

Израиль полагает, что в состоянии сам помочь себе. Исходя из этого, следует сказать, что все, что мы считаем грехом, есть нечто маленькое и несущественное, а также лишь частный случай того основополагающего греха. Как в Ветхом Завете все заповеди имеют одну цель — привести народ Израиля к союзу с Богом, дарованному его милостью, так и нарушение любых заповедей потому дурно и есть зло, что в этом проявляется протест человека против Бога.

Только то обстоятельство, что Иисус, Сын Божий, пострадал от иудеев и язычников, только оно одно обнажает в действительности зло. Лишь исходя из него, можно постичь, что над человеком висит обвинение, какова мера этого обвинения и в чем оно заключается. Здесь нам становится виден исток всех крупных и мелких нарушений. До тех пор, пока мы не видим этого корня всех наших крупных и мелких грехов и проступков по отношению друг к другу, и до тех пор, пока мы не осознаем обвинения в страдании Иисуса Христа, пока не узнаем себя в свершившемся тогда бунте человека против Бога, — до тех пор будут тщетными все наши знания о вине и все наши признания вины. Ведь без познания этой вины от всякого другого знания о своей вине человек сможет избавиться подобно пуделю, который промок, отряхнулся и побежал дальше.

До тех пор, пока человек не узрел зло в его подлинной сути, он не чувствует себя обязанным (даже если и говорит в сильных выражениях о своей вине) признать: «Я согрешил перед небом и перед Тобой». Это «перед Тобой» предстает здесь в своей обнаженности, причем как суть и смысл всякой отдельной вины, в которой мы пребываем. Тем самым эта отдельная вина не остается чем-то несущественным. Все, что свершается в отдельных действиях людей — от действия Пилата до действия Иуды, — является отторжением милости Божьей. Творимое людьми выступает здесь во всем своем значении, поскольку творится по отношению к Богу. Все наше познание зла зависит от того, что мы должны познать, что человек обвинен в нанесении обиды Богу. Мы в состоянии увидеть свою бесконечную вину перед Богом — Богом, который стал человеком. Когда мы виновны перед человеком, нам автоматически напоминается вина перед этим человеком. Ведь всякий человек, которого мы обижаем и мучим, является одним из тех, кого Иисус Христос назвал своими братьями. И то, что мы свершим по отношению к конкретному человеку, мы свершим по отношению к Богу.

В жизни Иисуса и в истории его жизни просто развертывается жизнь человеческая. Подумайте о великих произведениях христианского искусства, о видении страждущего на кресте у Грюневальда и о менее одаренных изображениях так называемого страстного пути, вдохновленных католическим благочестием. Все это человек в его муке, постепенно, от ступени к ступени нисходящий к испытанию распятием и, наконец, смертью. Однако при таком взгляде это не просто человек в его несовершенстве, который, как смертное существо, претерпевает муки потому, что он не Бог. Ведь образ страждущего Иисуса есть образ осужденного и наказанного. Уже с самого начала страдание Иисуса обусловлено становящейся в конце концов очевидной юридической акцией его народа. Они видят в нем мнимого мессию, отличающегося от того, кого они ждут, и потому они в состоянии лишь противиться его требованиям. Подумайте о поведении фарисеев вплоть до поведения в высшем совете — они выносят приговор. Этот приговор представлен мирскому судье и исполнен Пилатом. В Евангелиях упор сделан как раз на эту юридическую акцию. Иисус — это обвиненный, осужденный и наказанный. В этой юридической акции обнаруживается бунт человека против Бога.